Page 40 - Именем Революции или Бредущим в назидание

Именем Революции или Бредущим в назидание Именем Революции или Бредущим в назидание

черти полосатые; то надпись кровавая на белой хремлевской стене
проступит – «Мене мене текел упарсин»… Коба, конечно, пони-
мал, что все это знаки… Оттого и приказал смыть белую краску
с кирпичных стен Хремля, чтобы красная надпись на красном же
кирпиче в глаза не бросалась. Вот и донесения агента Оглоблина
явствовали, что этот неблагодарный земляной червяк Ёберия зате-
ял какую-то свою игру… Да и А Ли докладывал об опасных маги-
ческих экспериментах наркомвоенмордела Троцкого. Надо с ними
заканчивать, мать его за ногу. Эти несчастные даже не представля-
ют, в какую игру они впутались!

– О, мой Сетх, покровитель мой! О, мой бог с красными жгу-
чими глазами! Бог ярости, разрушения, хаоса, войны и смерти! –
сказал вслух Коба, поглаживая сухой рукой свой занедюживший
после вчерашнего возлияния живот. – Укрепи живот мой, дай мне
вкусный стол и хороший, качественный стул. И прости мне грехи
мои, как на земли, так и на небеси…

***
Потомственный шляхтич шановный пан Ефген Надвидов-
ский – знатный господарь белорусского местечка Гомыл, а заодно
владелец полукустарной мануфактуры по производству ломовых
хомутов и дуг, основанной ещё в стародавние нэпманские времена,
сидел на берегу безымянной речушки и удил царь-рыбу. Изменив
высокому слогу аллюзий, можно было сказать по-простецки – и ни
фига он не поймал! Но ему было довольно параллельно, ибо он не
столько удил, сколько ворочал свои думы, и подглядывал за всем
вокруг – из чего что происходило. Ярко светило большое солнце,
и пан Ефген, прячась от палящих лучей оного, поглубже втиснулся
в тень прибрежного ивняка, а потому был весьма невиден с, про-
ложенного вдоль противоположного берега речушки, тракта. Зато
пану Ефгену было прекрасно видно все, что происходило на этом
самом тракте.

Пан Ефген сидел и размышлял о предстоящей на следующей

38