Page 305 - На колени не встану

только потому, что большинство членов Политбюро
проголосовало против смертной казни.
Стивен Коэн в известном уже и русскому читателю
труде о Бухарине коснулся рютинской темы, суда и при¬
говора. «В первой половине 1932 года,— пишет он,—
смещенный со своего поста секретарь одной из районных
парторганизаций Москвы Рютин, к которому присоеди¬
нились некоторые молодые бухаринцы, в том числе Слеп¬
ков, Марецкий и Петровский, составил и тайно распрост¬
ранил документ на двухстах страницах с антисталинской
платформой... Сталии, безо всяких на то оснований, ут¬
верждал, что здесь содержится призыв к его убийству.
Вопреки глубоко укоренившейся большевистской тради¬
ции не прибегать во внутрипартийных разногласиях к та¬
ким мерам, как смертная казнь, он потребовал, чтобы
Рютина (и, возможно, его союзников) расстреляли. Сна¬
чала дело слушалось в ЦКК — дисциплинарном органе,
который уже оскорбил Сталина, удовлетворив заявление
о восстановлении в партии многих коммунистов, исклю¬
ченных после 1930 года. ЦКК отказалась выносить реше¬
ние и передала дело на рассмотрение в Политбюро,
состоявшее из десяти членов. И там Сталин потребовал
расстрела Рютина. Большинство членов Политбюро,
а именно Киров, Орджоникидзе, Куйбышев и, по всей
вероятности, Косиор и Калинин, ответили ему отказом,
и Рютина с единомышленниками исключили из партии
и приговорили к 10 годам тюрьмы, но в 1938 году
расстреляли».
Здесь у Коэна ряд фактических неточностей, К 1932 г.
Рютин уже два года беспартийный — исключили его
в 1930 г. после доноса Немова. ЦКК решала только
вопросы партийности и не имела никакого прямог о от¬
ношения к суду и судебным приговорам. Расстреляли
Рютина 10 января 1937 г. Но важнее другое: Сталин не
требовал расстрела для, выражаясь словами Коэна, союз¬
ников Рютина — в этом случае им было бы не отделаться
ссылкой «в разные регионы страны», как гласит общее
предварительное решение в отношении В. Каюрова, его
сына А. Каюрова и многих других. Отказав Сталину
в крови его заклятых врагов. Политбюро без труда по¬
шло бы на жестокие тюремные сроки.
«Так называемое «рютинское дело»,— продолжает
Коэн,— явилось поворотным пунктом политического
развития 30-х годов. С одной стороны, сталинское пора¬
жение просто подтвердило священный принцип отказа от

287