Page 10 - Романенко 2019

из бочки солёных огурцов, зажгла лампу. Митя сел делать уроки.

Степанида присела к нему.
- Ма, вы не слышали, вон в хуторе отец долго не писал, а теперь
пришёл домой?
Степанида насторожилась:

- А кто тебе сказал?
- Да, пацаны. Может, и наш придёт?

Мать вытерла слёзы фартуком, сердце сжалось: «Может, и наш
живой?» В это мгновенье кто-то мелькнул мимо окон. «Показалось,
наверное», - решила, а сама искоса поглядывает на окно. И вдруг
раздался стук в двери. Степанида посмотрела на сына: «Кто это

может быть?» Стук повторился. Она поднялась. Митя вскочил со
стула:
- Не ходи, я сам.

Встал впереди, не пуская мать к двери:
- Сейчас всяких дураков хватает.
Стук повторился настойчивее. Они подошли вдвоём к двери,
Митя, придав голосу твёрдости, спросил:

- Кто там?
И услышали хриплый голос:
- Сынок, Степанидушка, я вернулся.

Открыли двери. При свете лампы на них смотрел седой человек.
Степанида бросилась ему на шею, зарыдав:
- Родненький мой, живой, живой!
Степан обнял её и заплакал, впервые за много лет. Он дома. Митя

стоял и недоумевал: он ждал отца в военной форме, с орденами, а тут
какой-то седой дядька. Степан обнял сына, и, обращаясь к жене,

сказал:
- Ну, я же говорил, на меня похож точь-в-точь.
Всю ночь Степан и Степанида проговорили. Митяй лежал между
ними и иногда, сквозь сон, что-то спрашивал и тут же засыпал, обняв

отца за шею. А Степан рассказывал, как в плен попал, бежал, как
снова поймали, сколько горя повидал.
- Думал, убегу, за всё гадам отомщу…

Но его теперь бросили в лагерь смертников, и каждый день
вербовали. Он решил: соглашусь, а как только попаду на Родину, -
тут же пойду к властям. Что он и сделал, но его посадили уже наши,
хотели расстрелять, но так как он сообщил важные сведения, просто

дали срок. В лагере, где он сидел, таких, как он, бежавших из плена,

10