Page 23 - Романенко 2019

И Вера осталась. Они зарегистрировались, Ванятку Федор

записал на свою фамилию, и зажили они душа в душу. Но, как
говорится, счастье всегда рядом с бедой ходят.
Пошла Вера полоскать в ручку белье, и Ванятка с ней. Все бегал
по берегу, камушки бросал в воду. Потом слышит Вера, шлепнулось

что то в воду, глядь, а ребенка нет. Она бросилась в воду, ныряла,
кричала, сбежались люди, стали искать, но безрезультатно. Потом

видели, что Вера вынырнула, что-то крикнула, и больше ее никто не
видел.
Нашли их далеко по течению, она прижимала к груди сыночка.
Похоронил их Федор, и навсегда остался один. Он часто ходит на

могилу, сидит до сумерек, и, словно тень, возвращается домой, где
его никто не ждет.
Прошли годы, стерпелся с болью, но память возвращает его туда,

в то время, где он любил и был любим, где была жизнь, была семья…
Вот они собрались на луг, чтобы сложить в стожки сухое сено,
вышли на дорогу. Федор взял Ванятку, поднял, посадил на плечи, а
тот смеется своим смехом-колокольчиком:

- Папка, я так высоко, ты уронишь меня!
А он:
- Не бойся, сынок, я тебя никогда не уроню!

Обернулся, глянул на Веру: она улыбалась, и в ее глазах было
столько любви и благодарности. Федор заметил: уже хорошо видно,
что Верочка в положении, кто там у них будет, братик или сестричка
для Ванечки. От этих воспоминаний сердце сжалось, он склонил

голову, слезы ручьем стекали по щекам. Никогда, никогда он не
услышит тихого Верочкиного голоса и звонкого смеха-колокольчика

Ванятки.

Лунная дорожка

Была цветущая весна, среди крутых берегов течет наш батюшка
Дон, извиваясь, как голубая лента, то тихий и спокойный, а то подует

низовка с Азова, и забушует пенной волной, как бы показывая свой
вольный характер. Но утихнет ветер, и он как после разгулья
затихнет и понесет свои воды к Азовскому морю.
На яру сидят двое, ему десять лет, ей восемь, между ними –

серый камень, на котором они бьют сладкие косточки от жердел.
Светка кладет, Генка камешком бьет, и поедают, словно орешки.
Генка спросил:

23