Page 83 - Лабиринт Ананаер

Вечер – это переход. Может быть, поэтому мне был так
приятен тот вечер, потому что он позволял зависнуть между

рождением и смертью, потому что он раскрашивал мир полутенью
и смеялся над пропагандистской ясностью дня, над утрированной
тьмой ночи, потому что он разрушал, не разрушая – нет,
завораживая и интригуя. Змея укусила свой хвост, превратившись в
кольцо и появилась в таком обличии на стенах храмов по всему

миру.

До наступления темноты мы покинули берег и пошли
тропой, во тьме ещё более напоминающей тоннель, к древней

конструкции, которая стояла в джунглях самой неприкосновенной
изначальностью, видимой мною когда-либо. По крайней мере,
представить человеческий мир без единой пирамиды, всё равно, что

вообразить ребенка, явившегося на свет без матери и без отца.
Холодное голубоватое свечение фонаря лилось в тоннель из
переплетённых ветвей, лиан и разлапистых корней в рост взрослого
человека. И все эти корни, схваченные в небольшой и резкий круг
фонаря, гораздо более напоминали руки, фигуры, тонкие корявые

шеи, злобные шаманские рожи, маски, гримасы, чем нечто
ботаническое.

Там сверкали глаза василисков, тигров, холодные лезвия

красных кхмеров, ножи, кинжалы, мачете, дубинки, стонал дух
монашека, пелись колыбельные на вечный сон – я старалась
смотреть в одну точку в спину Ручья и верить, что когда-то мы

пройдём эту тропу, и выйдем туда, где можно прыгать, размахивать
руками, не натыкаясь на нечто колючее или тёпло-мясистое,
шершавое или склизкое.

Перед лицом, раскачиваясь на паутине, пролетел мясистый
паук, и тут же послышалось рычание. Это безумие! Неоправданный
риск! Какого хрена?! Я вцепилась в руку Жени. Рычание затихло, но
тут по плечу проехалось что-то. Ветка? Уже не разобрать. И снова
послышалось рычание. Колени подкашивались от страха.

Поднималась злость на Ручья. Что он мне хочет доказать?! Что
хакеры – адреналинозависимы? Или что он сам крут?! но вдруг я