Page 346 - Наше дело правое

смотрят, с турками замириться хотят. Бояре да князья повсюду измену

замышляют. Что уж о простых людях говорить! Каждый только и ждет, как
бы соседу своему свинью подложить. Даже дочери любимые, нежные
голубицы, а и те друг с дружкой — как кошка с собакой. И только самая
младшая, Мильева, печалится, рукавом расшитым слезы утирает.
Закручинился царь Лазарь. Господарь — плоть от плоти народа своего,
негоже ему пребывать в благости, когда такое вокруг деется, брат на брата
дубье поднимает. Испаскудился народ, забыл про веру Христову. Иные уже
и вступать в дружбу с нехристями стали, почитая то за доблесть великую.
Слабость стала силой, сила — слабостью. А времена наступили страшные:
с юга турки наседают, харач берут да юнаков в войско янычарское, с севера
— коварные венгры только и ждут, когда господарство ослабнет, хотят
отхватить себе кус пожирнее. Буря черная надвигается, а Стефан,
единственный сын царя, мал еще, нельзя ему престол отеческий доверить.
Сидит царь в своих палатах белокаменных, бороду кулаком подпирает.
— Не печалься, супруг мой любимый, — говорит ему царица
Милица. — Нашептали им злые люди неправду, рассорили. Но даст бог —

помирятся братья названные. Не допустит Господь братоубийства.
— Супруга моя милая, — царь ей ответствует, — не может быть двух
солнц на небе, не может быть двух царей на земле. Престол наш един, а их
— двое соколов ясных. Как им примириться? Как сговориться друг с
другом? На мне вина большая.
А и впрямь было от чего владыке печалиться. Спорят зятья его и на
совете, и на пиру, и даже в святой церкви глас поднимают, никто унять их
не может. Негоже вести себя так сербским князьям в годину бедствий.
Осерчал царь, ударил кулаком по столу да отослал Вука Бранковича из
стольного града Крушеваца на юг, в удел его, крепости строить да войско
набирать. А Милоша Обилича отослал в Будву, к Георгию Страцимировичу,
владетелю Черногорскому, просить помощи в войне с турками. Услышали
про то князья, прогневались, но сдержали они гнев свой. Вскочили на

резвых коней, да только их и видели — одна пыль вослед клубится. Едут и
серчают, друг про друга плохое думают.
Гнал князь Милош коня своего до самой Черной горы, пока не пал
конь. Заскрипел князь зубами: «Как мог ты, брат мой, поступить так? Всё
мы делили поровну, а теперь друг дружке хуже ворогов стали. Не читаю я
боле в сердце твоем. Чую только: задумал ты дело черное, хочешь
господарем стать супротив наших древних обычаев. Вот уже и динар свой
чеканишь — в народе его скадарским кличут. И крепость построил —
такой большой и в Византии не сыщешь». Подводят князю Милошу