Page 49 - ПАМЯТЬ ПЛОТИ_Neat

что скорее уедет к родителям на Урал, чем будет принимать у себя слюнявых кобелей,
имеющих к ней сугубо физическое влечение.

С тем и жила, радуясь подраставшей дочурке, единственной своей подруге, а за-
вод между тем уже кончался. Нервишки стали шалить так, что иной раз вырывалось из
ее милых уст бранное слово, а по ночам трудно было заснуть. Не помогал ни свежий
сосновый воздух, ни натуральные продукты. Ольга, заходившая к ней по соседству раз
в неделю, сама была одинокой бабой, к тому же завидовавшей Лене как матери, и ниче-
го утешительного из этих встреч не выносили обе. Разве что иногда, выкушав на двоих
бутылочку крепленого вина, заходились они смехом, как будто радуясь жизни, к ним
присоединялась маленькая Дашка, и хохот, поднявшийся без всякого, казалось бы, по-
вода, сотрясал стены дома, глушившие звук так, что прохожему, идущему в тот мо-
мент мимо окон по проселочной тропке, слышался скорее надрывный плач, чем смех.

Стоял август, Дашке уже исполнилось семь и следовало думать о школе. Если уж
рвать отсюда когти, думала Лена, выковыривая клубни из песчаной почвы, то имен- но
теперь. Вот прямо сейчас. Бросить все это хозяйство на произвол жадных до чужих
угодий соседей, собрать Дашку, сумку - и прямиком на вокзал. Дом не пропадет, при-
смотрят, можно договор составить с тем, кому она передаст землю. Такая бумажка
имеет силу без закорючек нотариуса. Что, на Урал? Или пальцем в глобус?
Она даже повеселела от этих сумбурных мыслей. Ведро, стоявшее перед ней, за-
полнено на треть, и как только она его доберет, наступит время решительных действий.
Она ничем не рискует, в случае неудачи всегда можно будет вернуться. И что она сиде-
ла тут сиднем все это время, чего ради? Старые раны давно затянулись, а новые - так,
царапины, но они могут загноиться, если закрыть к ним доступ воздуха. Это ведро бу-
дет последним, хватит, этот час - поворотным в ее судьбе. Судьбе, которую она хочет ис-
пытать, да, иначе она сойдет с ума в этой дыре. Она вернется, непременно вернется, ко-
гда убедится, что ее нигде не ждут, никому она не нужда, и вот этот дом с выцветшей
крышей, вот это картофельное поле и есть ее судьба.
У нее кружилась голова от шальных скачущих мыслей, куда да как она отпра-
вится, сколько ей на это потребуется денег, что взять с собой и на чем ехать, когда сза-
ди нее, с открытой стороны огорода, свободной от строений, раздался голос ее ангела-
хранителя. Приятный спокойный баритон, совершенно ей незнакомый, но будто бы и
родной, близкий, пришедший к ней по ее зову в решающий миг ее жизни.

- Девушка! Девушка, станьте к дому задом, ко мне передом, будьте так любезны!
Мне надо вам что-то сказать.

Лена разогнулась, оторвавшись от грядки, и повернула голову к незнакомцу,
старательно напуская на себя строгость. Голова ее была повязана косынкой, стянутой
на затылке узлом, концы которого угрожающе топорщились.

- Вы мне?
- Вам, кому же еще. Вам, - мужчина если и улыбался, то одними глазами, выра-
жения которых было не разглядеть.
- Что вы хотите?

- Хочу, чтобы вы подошли поближе. Пожалуйста. Не люблю повышать голос, а
на таком расстоянии приходится почти кричать. Мне правда есть что вам сказать.

- Именно мне?

- Именно вам, однозначно!
- Ну, хорошо…