Page 87 - tmp_Neat
P. 87

Он лежал в госпитале имени Н.Н. Бурденко в Москве после тяжелого пулевого ранения в
                  голову. Полк, в котором воевал солдат, получил приказ любой ценой взять высоту, что и
                  было  выполнено  ценой  огромных  потерь  -  от  полка  осталось  полтора  десятка  бойцов.
                  Бросалова нашли только на вторые сутки:  кто-то  увидел торчащий из земли сапог. Его
                  откопали,  Владимир  наотрез  отказался  от  госпиталя,  только  отлежался  в  своем  взводе
                  несколько дней. Но извещение о его смерти уже успели отправить матери. Потом он снова
                  был тяжело ранен, его из фронтового госпиталя переправили в Москву. Врачи разыскали
                  мать. Счастливая, она с похоронкой в руках пришла в госпиталь и после свидания с сыном
                  случайно встретилась с Александром Трифоновичем, который пришел навестить раненых.
                  Она  показала  Александру  Трифоновичу  похоронку.    Поэт  выслушал  и  записал  рассказ
                  бойца. Твардовский сказал, что обязательно напишет стихи о боях за Ржев, и слово свое
                  сдержал:      «Я     убит      подо     Ржевом»       прозвучало      на     всю      страну.
                     Но в печати оно появилось только в 1946 году, и  в этом факте есть загадка. Решения ее
                  я пока не смог найти, но обязательно продолжу свои изыскания.






























                                               Владимир Петрович Бросалов

                      Необычную форму выбрал поэт для своего стихотворения: это монолог бойца, павшего
                  в сражении подо Ржевом. Первая же строка, ставшая хрестоматийной, сразу задает тексту
                  какую-то  нереальность,  условность:  «Я  убит  подо  Ржевом»,  –  у  этого  «я»  нет  имени,
                  отчества,  фамилии,  но  это  «я»  говорит  от  имени  погибшего  воина  именно  здесь,  на
                  «Ржевском  выступе».    Воин  убит,  но  словно  вещает  из  загробного  мира.  Это  речь
                  мертвого  –  к  живым,  рассказ  о  том,  как  пришла  его  смерть.  Это  монолог  никому
                  неизвестного бойца.
                      «Форма первого лица в  «Я  убит  подо  Ржевом...»,  -  говорит  Твардовский,-  показалась
                  мне наиболее соответственной идее единства живых и павших «ради жизни на земле».

                       Безымянен не только он, но и само место его гибели – некое «безымянное болото» на
                  карте военных действий, да он и не знает точного географического расположения своей
                  части: вокруг нет ни населенного пункта, ни другого ориентира. Смерть пришла к нему
                  внезапно, не исключено, что даже во сне:
   82   83   84   85   86   87   88   89   90   91   92