Page 28 - Альманах истерзанной России

лодочкой, узница, согласная быть взятой в плен, ты
просто просишься в руки. И как небесстыже опи-
сать то, как бесстыже твои соски подпирали уступ-
чивый хлопок? Никак :)
Лю стояла передо мной – и для меня. И я видел
ее всю. Как при замедленной съемке, я фиксиро-
вал малейшие изменения ее состояния, я видел
все промежуточные фазы еле заметных движений
и колебаний ее тела. Вот Лю сглотнула слюну и под
кожей ее шеи волной потянулась трахея. Вот она
улыбнулась и я услышал эту улыбку и хлопание
всех трех сотен ее ресниц… На нижней губе у нее
обветрившаяся белесая полоска, которая очень ей
идет; и тянет к ней. Я замечаю все это и представ-
ляю, как целую ее. Дыхание Лю неробко отдает те-
плый аромат почему-то клюквенной пастилы, как
будто мы в Коломне, а не в Гуанчжоу. Я чувствую
вкус этого клюквенного пюре с сахарной пудрой на
своих губах. Лю слегка приподнимается на мыски
своих новеньких белых кроссовок с тремя серебря-
ными полосками, и я в ответ тоже приподнимаюсь
на мыски своих, давно уже напрашивающихся на
замену кроссовок со свушем, и мы вместе качаем-
ся в такт; интересно, замечает ли это Ся; или я все
выдумываю и вовсе мы не качаемся, а это только
мне хотелось бы, чтобы мы с ней качались. Я про-
тив природы и сил нет сопротивляться… В общем,
она была – то что нужно. Детка, что еще тут ска-
жешь. Ничего лишнего, ни в одном месте; как чет-
вертый айфон по дизайну, она была. Там, где линия
тела должна изгибаться, шел у нее изгиб. Лю хоте-
лось взять в руки, прочувствовать всю ее тополо-
гию, обеими ладонями начав с подмышек; хотелось

26