Page 97 - Альманах истерзанной России

Жил, жив, будет жить.
И она не старела.
И он.
Вечно живые.
Он лежал и смотрел на проходящих мимо в полутьме
разноплеменных туристов.
Дышал.
Стекло запотевало, и ему было плохо видно.
Лица размывались.
Она оставила детей и поехала в столицу посмотреть на
бессмертного нашего вождя.
Её светлые волосы поседели не от старости, а от
страданий, лицо же не изменилось (они же не старели).
Но он не узнал её.
А она узнала.
Он то ли забыл, то ли стекло было запотевшим от
дыхания.
Она остановилась, но тут дневальный щелкнул пальцами.
В мавзолее нельзя останавливаться: запрещено,
запрещено, запрещено.
Надо идти, идти, идти.
Мимо вождя, отца нации, отца народов, отца их
неродившихся детей.
Так они и не встретились.
Можно сказать.
Хотя жили вечно.
И сейчас живут.
Он в мавзолее, а она у сибирского моря.
И будут жить.
И не умрут уже никогда.