Page 121 - РАЗСКАЗЫ 1911 ГОД.

круглились облака. Мишка Ляхов сначала долго и
безсмысленно смотрел вверх, потом быстро прошёл в пустую

казарму для репетиций и сразу, без колебаний, порвал и
поломал сложную и хитроумную механику из колоколов,

палочек и веревок. После этого, протискавшись между
ножками старых сваленных в груду пюпитров, он до самой

ночи тупо плакал, уткнувшись лицом в заплёванный и
усеянный окурками пол.
Ровно в десять часов он очнулся, как оъ толчка, вышел на

двор, спокойно поднял с земли кусок кирпича-железняка,

пробрался к себе в казарму, вытащил из под кровати
бритвенный ремень, старую казацкую шашку и понёс всё это
опять на двор.

— Ну, что арестант? —весело скаля зубы спросил его в дверях
волторнист Востряков,—все себе места не находишь? A наш

сегодня добрый, предобрый. Поджидает сына. Обещал
полтинник, кто ему телеграмму принесёт.

V

Ученик Петербургской консерватории Залман Познер,
красивый юноша, похожий на один из молодых портретов
Гюи-де-Мопассана, стоял на Московском вокзале у двери на

телеграфе. Было около одиннадцати часов. В двенадцать, в
самую Светлую заутреню уходил курьерский поезд на юг.

Золотистая блондинка, которой Залманъ познакомился в
дороге, висела у него на руке и умоляла:

— Милый, ну что тебе стоить остаться на один день? Ну, ради
Бога! Покатаемся по Тверской. В эту ночь ничего не может

быть красивее Москвы.
У Залмана страшно щемило сердце, и он не мог понять,
почему в самом деле ему так трудно перешагнуть порог из

корридора на телеграф.
Блондинка толкнула дверь.

— Если тебе так трудно сочинить простую телеграмму, я
напишу сама. Ну, диктуй адрес. Так просто? Казачий полк? Ах,

118