Page 72 - РАЗСКАЗЫ 1911 ГОД.

трех саженей в то время, как она ликовала с двумя своими
безусыми щенятами в глубокой ложбине меж кустов рябины, в

роще позади дач.
Я подполз и увидел всё, всё! И чуть не сошел с ума от

ненависти!
Эта женщина, моя возвышенная любовь, оказалась самым

наглым словом самого и разнузданного разврата. Сфинкс
сбросил с себя загадочное покрывало и поверг меня в ужас и
злобу.

А—а, так вот кем оказалась моя новейшая любовь, мой

последний идол, перед которым я так благоговейно склонял
мою голову. Я решил мстить, мстить, мстить.
Отраву надо называть отравой во весь голос. И перед всем

светом.
Пусть!

Через две недели я снова застал ее там-же, в той-же позе,
среди кустов рябины, с теми-же зелено - лицами мальчишками

и сфотографировал своим аппаратом, а потом отпечатал в
десятках снимков. Её чудовищный разврат был заклеймён

мною на бумаге, увековечен и предан на поругание. Я
захлебывался от ненависти и торжествовал. А еще через
месяц я показал эти мои снимки, это наглядное

доказательство её ненасытной развращенности, её мужу.
Я хотел мстить, мстить.

Что у них произошло—я не знаю, но в конце концов муж
выстрелил в неё из револьвера и поранил, хотя и не тяжело. И

тут после того, как она уже оправилась, вспыхнул
скандальный процесс обвиняли её мужа в покушении на

женоубийство, и на том процессе выплыла вся та позорная
грязь, которую я увековечил, для назидания потомству, на
бумаге. Я явился главным свидетелем в этом деле и не щадил

ее. Судьбе угодно было, чтобы я взял на себя роль, страшную
роль меча справедливости. И, задыхаясь от ненависти, я

нашептывал:
— Пусть! Что-же? Пусть она погибнет.

Две недели все газеты писали только о ней.

69