Page 67 - РАЗСКАЗЫ 1911 ГОД.

грозно, что отец Роман, присутствовавший на церемонии, стал
дрожать и с унынием глядел на свой толстый живот, в котором

только что исчез поросенок. Ночевать его и диакона в усадьбе
не оставили—они уехали—и странно показалось им самим, что

волки их не тронули, а только как свечки, горели у зверей
глаза из за оснеженных кустов по обеим сторонам дороги.

Духовные лица даже стали шутить.
— А что, диаконе, страшно?
— Дрожу всеми членами,—ответил дьякон по-латыни и

рявкнул, как медведь.

— Вы поросенка не вкушали, а от меня пахнет,— смеясь и
оглядываясь, сказал священник.
Сначала князь Саша был весел и целовал не только кончики

пальчиков с жемчужными ноготками у милой Полины, но и
становился пред нею на колени. Но выдался день, когда она с

утра до вечера играла на длиннохвостом Вирте и с гордостью
объявила жениху, что это только незначительная часть её

репертуара. Он стал грустен, за ужином был молчалив и ломал
руки.

— Отстаньте от вашей дурной привычки,—остановила его
Полина и дала поцеловать ему свою руку.
— Что с вами?— спросила его Евдокия Марковна, заглянув

невинному юноше в глаза.
— Что то голова болит,—отвечал он, бледный и трясущийся и,

распростившись, поскорее ушёл во флигель.
— Княжна, вы замучили своего жениха Фрейщюцом, Глюком,

Мендельсоном и в особенности Берлиозом, от которого и мне
дурно делается. Положим, князь Саша славный мальчик. Но

надо уметь привязывать его к себе другими средствами.
— Какими, papa?— спросила Полина, сделав большие глаза.
— Вы должны знать лучше меня, княжна—вам уже тридцатый

год. Простите, что я напоминаю.
— Папа, какая жестокость! Я не виновата, что мне так много

лет, и я не понимаю, на что вы намекаете... Я ничего не
знаю... Я так мало знаю... В институте от нас все скрывали.

— Княжна, позвольте не поверить, что вы ничего не знаете—с

64