Page 32 - Лабиринт Ананаер

Не знаешь, плод всех черноплодов! Можно вылечиться глупостями!
Вот, смотри, Андрюша, как у тебя поднялось настроение! Наш век –

это время глупости!

Следом же, дотронувшись ладонями до витражей, слыша
скрип пальцев о стекло, я шептала: «Мне плющет мозг! Мне

реально хреново! Что делать?!». Я села на пол, слегка стукнувшись
лбом о стекло.

Пока я там сидела, чувствуя, как меня плющит эта

развеселость, моё пустое бездуховное тело – десять тысяч раз
помимо воли! – кто-то снова заселил. Я поднялась, налила в бокал
воды, села за раздвинутый столик и с наигранной
торжественностью, театральной горечью и широченной улыбкой
произнесла: «Андрюша, давай выпьем, у нас поминки».

– По кому?

– По празднику, Андрюша. Да будет земля ему пухом!
Помянем праздник. Он умер. И никогда его с нами больше не будет,
– и чокнулась с его кулаком.

Чёрт возьми, я так и считала, что в лабиринте торжествует
вечный псевдопраздник. Царит непреходящее пиар-счастье! А

настоящего, простого, душевного праздника нет. Однако
театральный мой тон и патетическая горечь эту мысль уничтожали,
и меня тошнило от самой себя. И появлялся определённый страх:
как будто и в самом деле это обложное веселье бабахнет, как атом
на Корейском полуострове, и истребит всё. Весь этот проклятый,

грёбаный лабиринт! Взорвёт все его стёкла и небоскрёбы! Выбьет
витражи!

Через пару дней, когда после завершения рабочего дня в

«Ананаере» мы прогуливались тихо-мирно по островам нашего
города, я сказала Андрею: «Знаешь, для веселья нужна душа.
Радостная такая, светлая. А мы тупо ржём».