Page 146 - Лабиринт Ананаера

невидимой сакральной жизни девяносто шести тенях, я впервые за
двадцать три года ощутила, насколько всё зависит от меня. И

ощущение фатального перепутья, чудилось, раздавалось от
соборного эха сильнее, пробиралось глубже, обжигало вилами этих
теряющихся за горизонтом путей. Тени, уймитесь! Эхо, стоп!

Неужели в лабиринте, где процветает культ постоянной
дурёшки, можно найти дельный довод? Выловить простой и чистый
аргумент, власть которого канула в лету.

Неся с собой дух перепутья, овеянная им как эссенцией
амбры и туберозы, и выжимки конских эстрогенов, запрещая себе
даже помышлять о долгожданном союзе с Андреем, я двинулась к
памятнику жертве теракта, чтобы осадить себя от мечтаний. Как я
уже говорила, погибший относился к импершей фамилии, и этот

факт здорово возвращал меня на бренную землю. Точнее в
бесконечные переулки лабиринта, откуда я была родом.

И знаете, что со мной произошло? Нет, я вся горю от стыда!

Это, честно, ещё более предосудительно, чем признаться в
сексуальной засорённости ума! Боже, боже (не в смысле Боже, а
корпоратократ), что происходит, что творится! Нет-нет! Что же! Ах!

Да как же быть? Нет-нет! может, меня закодировали? Может, на
меня наслали какую-то современную порчу (которая, конечно,
имела сновиденную природу). Может, это всё уловки хакеров?..

Вы, наверное, решите, что я так возмятежилась, потому
что, как и все прочие, пала на деньги, решила их себе присвоить,
позабыв обо всём другом? Нет и да. Да, потому что мысль
самостоятельно расправиться с обозначенной суммой у меня
пронеслась. Но поверьте, что у меня только не проносится! Не могу

же я себе соотносить со всём.

Нет, это ещё хуже! Это даже преступнее, чем самое
преступное! Тогда надо говорить прямо и коротко: я полюбила

лабиринт. Что-то зажглось во мне по дороге к памятнику, и всласть,
с таким запретным, чуть шальным потрескиванием, занялось
дальше, пока я читала памятную плиту и затем смотрела вправо –