Page 74 - PERFETTO catalogue 2

Perfetto
Если у тебя хорошая фигура, всегда легко найти что-либо подходящее, только в талии
приходится ушивать — готовые платья почему-то всегда широки в талии.
Подошел вечер накануне Дня Благодарения. Мэйда торопилась домой, радостно пред-
вкушая счастливое завтра. Она мечтала о своем темном пурпуре, но мечты ее были светлые
— светлое, восторженное стремление юного существа к радостям жизни, без которых
юность так быстро увядает. Мэйда была уверена, что ей пойдет пурпурный цвет, и — уже в
тысячный раз — она пыталась себя уверить, что мистеру Рэмси нравится именно пурпурный,
а не красный. Она решила зайти домой, достать из комода со дна нижнего ящика четыре
доллара, завернутые в папиросную бумагу, и потом заплатить Шлегелю и самой принести
платье.
Грэйс жила в том же доме. Ее комната была как раз над комнатой Мэйды.
Дома Мэйда застала шум и переполох. Во всех закоулках было слышно, как язык
хозяйки раздраженно трещал и тарахтел, будто сбивал масло в маслобойке. Через
несколько минут Грэйс спустилась к Мэйде вся в слезах, с глазами краснее, чем любое
платье.
— Она требует, чтобы я съехала, — сказала Грэйс. — Старая карга. Потому что я должна
ей четыре доллара. Она выставила мой чемодан в переднюю и заперла комнату. Мне некуда
идти. У меня нет ни цента.
— Вчера у тебя были деньги, — сказала Мэйда.
— Я купила платье, — сказала Грэйс. — Я думала, она подождет с платой до будущей
недели.
Она всхлипнула, потянула носом, вздохнула, опять всхлипнула.
Миг — и Мэйда протянула ей свои четыре доллара, — могло ли быть иначе?
— Прелесть ты моя, душечка! — вскричала Грэйс, сияя, как радуга после дождя. —
Сейчас отдам деньги этой старой скряге и пойду примерю платье. Это что-то божественное.
Зайди посмотреть. Я верну тебе деньги по доллару в неделю, обязательно!
День Благодарения.
Обед был назначен на полдень. Без четверти двенадцать Грэйс впорхнула к Мэйде.
Да, она и впрямь была очаровательна. Она была рождена для красного цвета. Мэйда, сидя
у окна в старой шевиотовой юбке и синей блузке, штопала чу… О, занималась изящным
рукоделием.
— Господи, боже мой! Ты еще не одета! — ахнуло красное платье. — Не морщит на
спине? Эти вот бархатные нашивки очень пикантны, правда? Почему ты не одета, Мэйда?
— Мое платье не готово, — сказала Мэйда, — я не пойду.
— Вот несчастье-то! Право же, Мэйда, ужасно жалко. Надень что-нибудь и пойдем, —
будут только свои из магазина, ты же знаешь, никто не обратит внимания.
— Я так настроилась, что будет пурпурное, — сказала Мэйда, — раз его нет, лучше я
совсем не пойду. Не беспокойся обо мне. Беги, а то опоздаешь. Тебе очень к лицу красное.
И все долгое время, пока там шел обед, Мэйда просидела у окна. Она представляла
себе, как девушки вскрикивают, стараясь разорвать куриную дужку, как старый Бахман
хохочет во все горло собственным, понятным только ему одному, шуткам, как блестят
брильянты толстой миссис Бахман, появлявшейся в магазине лишь в День Благодарения, как
прохаживается мистер Рэмси, оживленный, добрый, следя за тем, чтобы всем было хорошо.
В четыре часа дня она с бесстрастным лицом и отсутствующим взором медленно
направилась в лавку к Шлегелю и сообщила ему, что не может заплатить за платье остав-
шиеся четыре доллара.
74
— Боже! — сердито закричал Шлегель. — Почему вы такой печальный? Берите его.
Оно готово. Платите когда-нибудь. Разве не вы каждый день ходит мимо моя лавка уже два
года? Если я шью платья, то разве я не знаю людей? Вы платите мне, когда можете. Берите
его. Оно удачно сшито, и если вы будет хорошенькая в нем — очень хорошо. Вот. Платите,
когда можете.
Пролепетав миллионную долю огромной благодарности, которая переполняла ее
сердце, Мэйда схватила платье и побежала домой. При выходе из лавки легкий дождик
брызнул ей в лицо. Она улыбнулась и не заметила этого.
Дамы, разъезжающие по магазинам в экипажах, вам этого не понять. Девицы, чьи
гардеробы пополняются на отцовские денежки, — вам не понять, вам никогда не постиг-
нуть, почему Мэйда не почувствовала холодных капель дождя в День Благодарения.
В пять часов она вышла на улицу в своем пурпурном платье. Дождь полил сильнее,
порывы ветра обдавали ее целыми потоками воды. Люди пробегали мимо, торопясь
домой или к трамваям, низко опуская зонтики и плотно застегнув плащи. Многие из них
изумленно оглядывались на красивую девушку со счастливыми глазами, которая безмя-
тежно шагала сквозь бурю, словно прогуливалась по саду в безоблачный летний день.
Я повторяю, вам этого не понять, дамы с туго набитым кошельком и кучей нарядов. Вы
не представляете себе, что это такое — жить с вечной мечтой о красивых вещах, голодать
восемь месяцев подряд, чтобы иметь пурпурное платье к празднику. И не все ли равно, что
идет дождь, град, снег, ревет ветер и бушует циклон?
У Мэйды не было зонтика, не было галош. У нее было пурпурное платье, и в нем
она вышла на улицу. Пусть развоевалась стихия! Изголодавшееся сердце должно иметь
крупицу счастья хоть раз в год. Дождь все лил и стекал с ее пальцев.
Кто-то вышел из-за угла и загородил ей дорогу. Она подняла голову — это был мистер
Рэмси, и глаза его горели восхищением и интересом.
— Мисс Мэйда, — сказал он, — вы просто великолепны в новом платье. Я очень
сожалею, что вас не было на обеде. Из всех моих
знакомых девушек вы самая здравомыслящая и
разумная. Ничто так не укрепляет здоровья, как
прогулка в ненастье… Можно мне пройтись с вами?
И Мэйда зарделась и чихнула.
1907г.
75