Page 461 - Наше дело правое

операции…

Ожил динамик. На ломаном русском языке кто-то воодушевленно
вещал:
— Русские, не сопротивляйтесь. Мы пришли освободить вас от
деспотизма власти. Мы дадим вашей стране благополучие и
демократические идеалы.
— Как знакомо… А пачку печенья и банку варенья? — проворчал
Могильников и, выводя истребитель на атакующую траекторию, затянул
странную песенку:

Медленно ракеты уплывают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди,
И хотя Америку немного жаль,
У других все это впереди.

Рядом перестраивались в плоскость атаки другие истребители
группировки. Времени почти что не осталось — слишком близко вышли к
«эсэсовцам».
— Откуда песенка? — хохотнул Аксенов.
— Наследие молодости… моего отца. В детстве он мне напевал —
говорил, что у них на филфаке МГУ песенка была ой как популярна.
— Любишь ты диковинки собирать.
— Люблю, — пробормотал Могильников, всматриваясь в тактический
дисплей. — Нам песня строить и жить помогает… Аксенов, готовься

маркировать цели для ракет. Время огневого контакта — минута пятьдесят.
Алексей, ты на управлении — пока что от тебя высший пилотаж не
потребуется.
В кабине сгустилось какое-то иррациональное спокойствие. Ерофееву
даже стало жутко — он понимал, что меньше чем через минуту они
выпустят ракеты, по ним тоже, скорее всего, ударят, и закрутится бешеный
волчок боя, разбрасывая во все стороны обломки кораблей, лучи лазеров,
снаряды твердотельных пушек, стремительные росчерки ракет. Но Алексей
так и не решился нарушить тишину.
Вместо него это сделал Могильников, затянув очередной куплет
безумной песни.

Тучки-облака уносит ветер даль.
В них рентгены сотнями сидят.