Page 534 - Наше дело правое

будут начисляться на их счета. Полковые капелланы-адвокаты служили

божественные литании. Командиры подымали воинский дух:
— Да здравствуют наши Священные Права и Свободы!
— Да здравствуют Святой Устав и Мать-Конституция!
По головидению показывали, как население «Оплота» провожает
героев.
Коммандер Льюис смотрел на дисплей системы внешнего слежения.
На экране было видно, как становятся в боевой строй штурмовые крейсера
Десанта: «Великая Конституция», «Авраам Линкольн», «Георг Третий»,
«Джордж Буш», корабль Ордена Освободителей Службы Внутренней
безопасности «Ковчега» «Карла Дель Понте», названный именем его
Примарха. И, наконец, — флагман всего флота, корабль его дивизии —
«Сияющая Политкорректность». Коммандер почувствовал, что его
тренированное сердце забилось быстрее. Как и должно
квалифицированному сотруднику Корпораций, он соскучился по своей
работе.

* * *

Дорожная пыль, багровая в свете закатного солнца, кружилась в
воздухе, оседала на одежде и сапогах. Кондотьер Рикаред из Гарма, капитан
«Рубак Рикареда», шести десятков отчаянных воинов, обученных с равным
искусством сражаться пешими и конными, строем и врассыпную,
ветеранов множества битв, вместе со своими людьми уходил на юг. За их
спинами подымались столбы черного дыма. Горели селения, замки и
монастыри. Горела опустевшая Альгавера — столица всего Севера.
Рикаред шел позади своих людей, вел в поводу боевого коня.
Его отряд обгонял толпы бредущих по дороге горожан и крестьян
окрестных деревень. Мужчины и женщины несли детей, вели под руки

стариков, гнали скот, толкали тачки и тележки с нехитрым скарбом. Вдоль
дороги лежали груды брошенной рухляди и тела умерших, которых никто
не стал хоронить.
Крестьяне смотрели на кондотьера с надеждой и уважением, и от этого
на душе становилось особенно тошно. Двадцать лет Рикаред охранял
границы Арринора от степняков, гонялся за хисскими работорговцами,
отбивал набеги наарских пиратов. Ни разу его люди не участвовали в
междоусобицах, ни разу он не присягал Лорду, забывшему про совесть и
долг. Он не был наемником, он был воином и считал, что нашел свое место