Page 26 - книга Чалтырьв годы войны все

После освобождения села С. К. Джалашян вновь был призван на фронт и вскоре
пал смертью храбрых на поле брани. Такая, видно, была судьба. От моего отца
давно не было вестей. Поэтому каждое утро я шел на наш "пост" и каждый день
мысленно надеялся: "А вдруг сегодня я увижу его". О том же самом, наверное, ду-
мали и остальные ребята, чьи отцы были на фронте. Но ни в этот день, ни в по-
следующие отца я так и не увидел. Может, он погиб, а, может, вот так томился
в плену, как эти несчастные, которых ежедневно гнали по нашей трассе…»

Из воспоминаний Хатламаджиян Манушак Хугасовны (1918 г.-2005 г): «Это
было летом далекого 1942 года. Август. Невыносимая жара. Идет сбор поми-
доров с полей огородных бригад двух колхозов. Слева от моста по ул. Джалашян С.К.
Красноармейской — поле колхоза «Комсомолец», а справа – колхоза
им. Микояна. Временно исполняющий обязанности бригадира Джелаухян Ка
прел следил за ходом работ 40 женщин. С огромными усилиями женщины
вырастили этот урожай. Засуха, воду носили ведрами из речки. Об устало-
сти и речи быть не могло, было стыдно жаловаться. Ведь у каждой из них
в семье кто-нибудь был на фронте. Вдруг кто- то закричал: «Немцы!» Со
стороны НКВД (нынешний ОВД) немцы, до зубов вооруженные автоматами,
в сопровождении собак гнали наших красноармейцев к г. Таганрогу.
Пленные шли по 4 ряда. Изнуренные жарой, раненые, больные, они еле пле-
лись. Кое-кто вообще не мог ходить, опирался на товарищей. Колхозницы,
видя это, быстренько набрали по два ведра помидоров и пошли параллель-
но с ними по балке с правой стороны дороги в гору. Торос Шагинян и Тани-
ел Сухариян набирали воду из колодца возле дома Согомоняна Алексана.
Тут самая смелая из женщин Бардахчиян Варсеник Симоновна побежала с ведрами в гору,
а остальные женщины за ней, вот тогда и прорвало наших бойцов! Немцы открыли огонь по
земле. Помидоры рассыпались, женщины пустились бежать. В тот момент они наверняка не
думали о страхе. Перед ними возникали лица их малолетних детишек, которых надо растить
без отцов в суровую пору… Один из пленных закричал: «Братцы, вода!»,— и колонна рухнула,
солдаты тянули ведра друг у друга, с жадностью пили, обливаясь. Кристине Согомонян и Агав-
ни Гайбарян поили пленных. Когда немцев в первое время охватило замешательство, Кри-
стине воспользовалась моментом и, сняв с себя широкий фартук, накинула на одного из солдат
и толкнула его в кусты. Тот сразу сообразил, в чем дело и затих. Немцы прикладами били бой-
цов, пускали на них собак, гнали в гору, дальше. А солдаты, с пеной у рта, не могли оторваться
от студеной воды. Колонна уже отдалилась и рассеялась вдали, а женщины все еще смотре-
ли им вслед, со слезами на глазах вспоминая своих мужей, детей, отцов.
А солдат в кустах лежал до самой темноты. Ночью, накормив, напоив и одев его, Кристине
проводила пленного. Солдат поблагодарил и ушел. Через много лет этот солдат появился в
доме Согомонянов, чтобы отдать дань благодарности за свою спасенную жизнь.
Это лишь один небольшой эпизод военных лет. Вот так наши хрупкие деревенские женщи-
ны проявляли смекалку и смелость в тылу».
Со слов матери записала Берекчиян Галина Григорьевна

Из воспоминаний Даглдиян Шушаник Саркисовны: «Шел 1942-й год. Немцы погнали нас,
молодых девчат и ребят из Чалтыря, на рытье траншей в Ростов. Рядом с нами были евреи,
они тоже копали траншеи. Немцы были очень злыми и разъяренными. Били прикладами и шты-
ками. Одна молодая женщина ожидала ребенка. Тогда один из немцев с наглой улыбкой на лице
подошел к ней и воткнул штык прямо в живот. Из гурьбы пленных вышла очень интеллигент-
ная красивая женщина, стала кричать и возмущаться, проклиная фашистов. Эту женщину
вытащили из толпы, ударом уложили на землю и стали тоже колоть штыками. Так, еще
живую и обколотую, всю в крови, ее бросили в яму. Затем начали расстреливать остальных, в
основном евреев, и бросали во вскопанные ими же ямы. Мы боялись высунуться, сидели и мол-
чали. Потом только узнали, что эта балка была Змиевская. Трое суток сброшенные в яму
лежали и подавали признаки жизни. Затем по траншее прошлась вагонетка и окончательно
раздавила их. Нам было очень страшно работать. Мой брат тоже работал с нами. С собой
он носил свой школьный портфель, в котором были кое-какие вещи. Немец вырвал портфель
и, когда изучал содержимое, оттуда выпал октябрятский значок с изображением Володи Уль-
янова (Ленина). Как же мы испугались, когда увидели это! Быстренько спрятали мальчишку, и
немцы его не нашли. Неделями не приходили домой. А однажды моя мама услышала стук в
дверь и громко сказала, что никого не ждет. Стук повторялся снова и снова. Мама не выдержа-
ла и открыла дверь, а тут я, ее любимая дочка, целая и невредимая.
Со слов матери записала Пудеян Алварт Аршалуйсовна.

Из рассказа Розы Агоповны Карпоян: «Моя мама, Булгурян Арекназан Григорьевна , проводи-
ла мужа на фронт и жила со своей свекровью и маленьким сынишкой на ул. Первомайская
возле мельницы. Моя Астхик-оркур (папина сестра) перешла к нам жить, т.к. ей было страш-
но одной с тремя детьми. Как только немцы обнаружили ее пустующий дом — тотчас же со-
жгли его. Стоял февраль 1943 года. Наша армия наступала. Немцы грабили все что могли, го-
товились к побегу. Они еще больше озверели. Однажды к нам зашли солдаты с автоматами.
Они вывели мою маму во двор, запрягли ее как лошадь в тачку, груженную награбленным скар-
бом, и заставили тянуть лямки до самого Хазах-Чорваха, где их ждал самолет. Маме было
очень трудно, болели плечи, ноги не передвигались от тяжести… Но она шла, не зная, оставят

26