Page 113 - Так по-разному о любви

-112-

Переживать очередную неудачу Федя готовился заранее. Обстоятельно и с размахом. Маячила на
пороге нешуточная скорбь о профессии, отринувшей внезапно своего верного служаку, можно
сказать, адепта… Определение «отверженный» засело в голове, потому как в этом красивом слове
чудилась Федьке горькая безнадега.

Возможно, предстояло праздновать удачу, но настраиваться на успех в поиске работы, когда тебе
под шестьдесят, все равно, что заранее сглазить эту самую удачу самым глупым и безнадежным
образом.

Федя позвонил дядьке и выяснил, что гнать самогон тот намеревался «ни сёдня – завтра» на даче,
которая стояла особняком от всех домов садового товарищества и называлась старожилами
«Хмельным хутором».

Вдвоем, со всеми предосторожностями, перенесли они пластиковую бочку, со специальной
продырявленной крышкой, в дядькин «Patriot». Дорога вела к выезду из Города, в сторону
заброшенного совхоза «Светлый путь», где городское начальство намеревалось одно из полей
превратить в кладбище. Потому и дорога у местных остроумцев получила название «Последний
светлый путь» или попросту «Небопровод».

Каждый раз, садясь в дядькину машину, Федя шутил о свихнувшемся патриотизме наших
машиностроителей, которые название на русской машине написали иностранными буквами: то ли
сами в свой патриотизм не верили, то ли стыдились искренности этого, как ни крути, святого
чувства.

Выехали утром в четверг. Собеседование о работе в частном гараже, где была вакансия, назначили
Федору Ивановичу на среду следующей недели, а сидеть дома целую неделю перед телевизором и
мучиться неизвестностью - сил никаких не было. Дядька же, Степан Федорович, в свои семьдесят
восемь был вдовцом, а значит, человеком свободным и круглосуточно доступным для общения.
Федя жене (для её же блага) легко соврал, что дядьке на даче нужна его мужская помощь, мол
протоптал старик половые доски, того и гляди провалится.

Жена Федора, Нелька, всякие дачи на дух не переносила. Была она горожанкой и по рождению, и
по убеждению. Вода из колодца, живность, бегающая по двору, оставляя за собой неаппетитные
следы, козлята с дурным драчливым нравом, сарай с двумя страшными коровами – все это она
видела «живьём» один раз, когда поехала знакомиться с мужниной родней куда-то на Кубань.
Добрые родственники бросили «молодым» матрас на сеновал, чтобы, значит, насладились гости
истинной «деревенской романтикой». Выдержала Нелька ровно два дня, а запомнила сельские
прелести на всю оставшуюся жизнь. «Они же тебя не заставляли ни хлев убирать, ни траву косить,
ни дрова для баньки пилить», - удивлялся Федька капризам своей избранницы, но в тайне ему
нравилось даже, что его Нелька вот такая городская «неженка». А еще была она дородной и
величественной, одним словом, красавицей – купчихой.
Федька когда-то в школе увидел картину художника Кустодиева (даже фамилию, вишь ты,
запомнил на всю жизнь), и понял, что вот она - идеальная женщина. Сам-то Федька был худ и
долговяз, но свою «сдобную» Нельку готов был на руках носить. Опять же сына она ему родила,
продолжателя рода Дороновых.

- Федьк, а я забыл, ты чего со свово гаража -то там уволился?

- Дядька, хоть ты душу мне не трави. Говорил ведь уже. Сократили. Аккурат за два года до пенсии
сократили… Место мое какому-то родственнику директорскому занадобилось, мать его так,
растак да с вывертом…