Page 139 - Так по-разному о любви

-138-

кого любила, с кем дружила, кому можно было бы позвонить или письмо написать. Глафира
Галактионовна и смолоду-то общительной не была, а сейчас и вовсе остался только участковый
врач, да телевизор. Оба они бабу Глашу не слушали и не слышали. Не до нее им было.

- А чего вы хотите в таком-то возрасте? – вздыхал участковый.

- Все будет хорошо, - подбадривал телевизор (те программы и передачи, где пугали или ругались,
баба Глаша не смотрела).
«Всему свой срок. Зажилась старуха, хотя срок годности мой давно закончился», - невесело
думала о себе Глафира Галактионовна, собираясь в магазин. А сборы были долгими. Пока
напялишь на ноги гамаши, да теплые носки… Отдышишься. Потом кофту, сарафан. Опять
минутку отдохнуть нужно. Вот с ботинками повезло: купила на два размера больше, завязала так,
чтобы нога проскальзывала по ложке внутрь и всё. Красота. И снимать не сложно… Потом на
голову повязывался платок пуховый – паутинка, а сверху шапка меховая.

«Потерлась, конечно… А когда-то, ух, дорогая была, зараза, - каждый раз вспоминала Глафира
Галактионовна. - Мужа тогда обругала и детей, что так ей на подарок потратились, соболя
купили… Их уж нет, а мы с соболем, хоть и потертые изрядно, но еще живы. Господи, грехи наши
тяжкие… Раньше-то шапчонка точно по голове была, а теперь на платок вот пялю. Видно, с
возрастом и мозги и голова усохли»…

Последний год ноги совсем не хотели ходить. Поясницу на шаге пятом-шестом сковывала
неловкость, переходящая в тупую боль. Боль опускалась к коленям, сопровождая каждый шажок
прострелом. Ноги переступали все неохотнее, пока от нестерпимой боли не перехватывало
дыхание. Сердце пускалось в галоп, заставляя на каждом вздохе истерично всхлипывать. По спине
стекал пот, но становилось не жарко, а холодно.

Зима, как нарочно, с каждым годом казалась баба Глаше все длиннее. Все дольше тянулось время
до тепла. Вот и сегодня. На градуснике минус двадцать, ветер в лицо, а идти почти целый квартал.
Хорошо хоть посыпана дорожка, да снег разметен.

«Терпи, старая, - приказала она себе. – До столба сорок три шажочка. Там отдохнешь».
Доплелась. Привалилась к опоре. Чуть наклонилась вперед, чтобы снять тяжесть тела с поясницы.
Перевела дух. Боль отступила. Полегчало!
Второй переход был чуть короче: тридцать семь шагов. Они дались с трудом, даже в глазах
потемнело… Внутри появилась какая-то противная дрожь. Наконец-то… Угол дома. Стоять здесь
долго было нельзя: продувалось это место сильно.

Дальше два отрезка по двенадцать-тринадцать шагов. Между ними крыльцо конторы. Какой не
важно. Да и вывески с названиями последнее время стали меняться часто. Зато у крыльца конторы
поручни. Облокачиваться удобно.

Все. Магазин. Две ступеньки. Кто их только придумал. Зашла и привалилась к простенку. Тепло.
Хорошо.

- Бабушка, вам плохо?

- Ничего. Уже лучше, - благодарно улыбнулась баба Глаша молодой женщине, проявившей
участие. – Спасибо.

У прилавка стало пусто. И два шага дались без напряжения:

- Девочки, мне бы хлеба и творожка. Пожирнее.