Page 176 - Так по-разному о любви

-175-

Чёрный треугольник, на котором Вероника еле разобрала буквы, принадлежал Маше. Маше,
которая не хотела быть актрисой.

Она буквально влетела в комнату театрального кружка, словно занесённая порывом ветра.

- Я Маша, артисткой быть не хочу, но про театр мне интересно. Мне всё интересно, поэтому я
пойду на журналиста учиться.
- А я Вероника Тихоновна. Это хорошо, что ты определилась с будущей профессией, но есть ведь
радио- и тележурналисты. Хорошо поставленная дикция, правильная речь тебе здорово могут
пригодиться. Так что ты попала по нужному адресу. Прочти мне наизусть стихотворение, которое
тебе нравится.

Маша с удивительной природной грацией встала, расправила плечи и бойко отбарабанила
«Письмо матери» Сергея Есенина. Ей впору было участвовать в соревновании на скоростное
чтение текстов.
- Маша, ты говоришь в нормальном темпе, а почему стихи в твоём исполнении напоминают
торопливую барабанную дробь?

- Ой, меня все ругают, что очень быстро читаю, но мысли у меня бегут ещё быстрее, язык их едва
догоняет.

- А ты, прежде чем говорить, представь то, что называешь или описываешь. Сначала увидела –
потом сказала. Попробуешь ещё раз?

Маша стала самым исполнительным актёром студии. Более того, отправившись поступать в
Питерский университет «на журналиста», окончила факультет «сценического мастерства», а была
приглашена на работу в один из театров чуть ли не на втором курсе.

Судя по последнему телефонному разговору (Маша поздравляла «дорогую Радонику» с днём
рождения), профессия актрисы больше не устраивала, стала тесной, и несостоявшаяся
журналистка решила поступать «на режиссуру».

Стало совсем темно. Вероника зажигала один треугольник от другого, то улыбаясь, то опять плача
и вспоминая, вспоминая, вспоминая.

Она не заметила, как задремала, и проснулась только от августовского предутреннего ветерка,
когда влажная от росы ветровка, стала холодной и жёсткой.

Всё тело затекло, так что путь до моста показался ей мучительным. По телефону она вызвала
такси и быстро оказалась дома.

Ужасно хотелось есть. Не заходя в комнату, Ника прошла на кухню. Тушёнку, ясное дело,
воришки забрали. Нашли и начатую бутылку коньяка, которую в этом доме издавна употребляли
исключительно с кофе или крепким чаем как средство от простуды.

Пачку чая, макароны и пару банок кильки в томате ей всё же оставили. Приготовив себе
чудовищное блюдо из макарон и кильки, Вероника неожиданно для себя самой с аппетитом поела,
выпила большую кружку свежезаваренного зелёного чая… и поняла, что жизнь продолжается.

Эпилог.

За одну неделю, она уволилась «в связи с переездом на новое место жительства» и устроилась в
библиотеку при клубе в родной деревне (хорошо, что не успела продать крепкий родительский
дом). Городскую квартиру сдала молодой актерской семье. Плату назначила мизерную, но взяла с