Page 105 - Завтра была война_

— Склюют, — согласился Ландыс. Посмотрел на сорванные ягоды, хотел
выбросить, но, подумав, спрятал в карман.

— Сядь. Рядом сядь, что ты за спиной бродишь? Жорка поспешно сел, и они

опять надолго замолчали. Он изредка поглядывал на нее, хотел пересесть
поближе, но так и не решился.

— Ландыш, — вдруг тихо сказал Вика. — Ты любишь меня, Ландыш?

Так и спросила: «Любишь? » Не «Я нравлюсь тебе? », как было принято
спрашивать, а — «Ты любишь меня? ». Как взрослая.

Жорка глубоко вздохнул, шевельнул губами и кивнул, глядя строго перед

собой: теперь он боялся смотреть в ее сторону.

— Ты долго будешь любить меня? Ландыс хотел сказать, что всю жизнь, но
опять не смог и опять кивнул. А потом добавил:

— Очень.

Голос у пего был хриплый, да и губы что-то плохо слушались.

— Спасибо тебе. Поцелуй меня, Ландыш. Он торопливо перебрался поближе,
склонился, прижался губами к ее щеке и замер.

— И обними. Пожалуйста, обними меня покрепче. Но Жорка не умел ни
целоваться, ни обниматься: юность — всегда борьба желаний со страхом, и
страх был пока непреодолим ни для него, ни для Вики. Он сграбастал ее
двумя руками — неуклюже, за плечи, — прижал, осторожно целуя что

подвертывалось: то щеку, то случайную прядку, то маленькое ухо. Вика
приникла к нему, по-прежнему глядя вдаль, за речку, и так они сидели, пока
издали не закричал Валька:

— Вика, Жорка, где вы там? Кушать подано! Ели докторский хлеб с
молоком, пекли картошку, что принес предусмотрительный Артем, пили

ситро: на каждого досталось по бутылке. Потом пели песни, беспричинно
смеялись. Пашка ходил на руках, а Артем и Валька прыгали через костер. И
Вика пела и смеялась, а Жорка все время ловил ее взгляд. Она улыбалась
ему, но больше к обрыву не позвала.

Вернулись в темноте и поэтому прощались торопливо, уже на вокзале.

— Завтра понедельник, — со значением сказала Искра.

— Я знаю, — кивнула Вика.

Они держали друг друга за руки и, как всегда, не решались поцеловаться.

- 105 -