Page 328 - На колени не встану

Рютин вскользь проборматывает к о «раскаянии», ни
о каком подлинном раскаянии и отказе от прежних взгля¬
дов и оценок не может быть и речи. Все, что он дейст¬
вительно думает о состоянии страны, об ответственности
партии, о палачестве одних и ничтожестве и холуйстве
других, достаточно ясно встает из рготинских тюремных
писем, за искусным прикрытием эзопового языка.
Заявление Рютина по краткости и по тону — деловой
документ, прагматическое обращение к беспощадной,
страшной силе, способной раздавить и уничтожить. Не
«чувствительные» слова, не вымаливание прощения или
снисхождения, а попытка продиктовать — продиктовать
и в поражении! — новые условия борьбы, новое соотноше¬
ние сил: «Я бесповоротно решил капитулировать...» Не
покаянные удары в грудь, не горестное признание в пагубно¬
сти и ошибочности своих взглядов, не плач по собственным
заблуждениям, а все та же несклоненпая голова, личность,
сохраняющая свое право решать, свою конечную, высшую
независимость: «Я бесповоротно решил капитулиро¬
вать!»
Что же подтолкнуло Рютина к нелегкому и, на первый
взгляд, такому не рютинскому решению? Быть может, он
узнал, что за вину «Союза», так и не успевшего развер¬
нуть активную деятельность, предположена жестокая,
жесточайшая кара, а не высылка из Москвы или пятилет¬
ний лагерный срок? Возможно, он узнал то, чего просто
не мог себе представить, даже и зная жестокость Стали¬
на: требование казни для него, Рютина?
Трудно сказать. Но если Рютин узнал о настойчивом
требовании Сталина расстрела для него, если открылась
или только просквозила намеком такая возможность, до
этой поры просто непредставимая,— то Рютин не мог не
отвергнуть безвестную смерть «в подворотне», это скры¬
тое от мира удушение в самом начале борьбы. Надо
выжить, время перемен впереди. Рютин верил в это,
и потому: «Я бесповоротно решил капитулировать!»
Полная энергии рютинская фраза: если решил, то бес¬
поворотно, и не просто отступить, покаяться, а капитули¬
ровать, как в чем-то равная борющаяся сторона.
Когда мы узнаем о дне заседания Политбюро, на
котором голосовалась жизнь и смерть Рютина, мы полу¬
чим новый материал для размышления о том, почему
Рютин написал свое заявление именно 3 октября 1932 г.,
а не несколькими днями раньше или позже. Вспомним:
в «платформе» Рютин допускал как тактический элемент

310