Page 105 - Лабиринт Ананаера

больна. Хотя бы потому, что отдавала отчёт не в полном своём
здравии и осознавала некоторую проблематичность своей натуры.

Однако эта проблематичность (проблемная схема восприятия, если
хотите), была ничем иным как побочным действием того, чем я
питалась. А питалась я, как и все, лабиринтным шлаком. И всё!
хватит о грустном!

Поэтому избавиться от хакеров я могла только их методом,
продвигаясь в осознанных сновидениях. Нужно было стать сильнее
всей группы. Не мало, правда? Но у меня было одно конкурентное
преимущество – я не только секла в лабиринтах (каждый из них

разбирался в них не хуже), но и – хотите, обвиняйте меня в
сентиментальности! хотите, не верьте в истинность моих чувств! –
сумела полюбить.

Коварство заключалось в том, что наращивание сил в
осознанных сновидениях приводило к побочному эффекту –
отрешённости, которая отодвигала любовь на задворки сознания. И

дабы ничто не глушило моего чувства (и не лишало козыря),
каждый день я писала Андрею от руки послания, которые сжигала в
старой кастрюле. Признаться, эти «сто четырнадцать писем» были
не просто письмами, они являлись психотерапией, возвращением к
чему-то натуральному, песней свободы от лабиринтных пут. Каждая

буква письма дышала единственной надеждой: выбраться из
лабиринта. С кем, если не с Андреем? Он один остался человеком
среди миллиардов людей-миражей, делающих непрестанные селфи

в пустом стремлении поймать себя.

А всё свободное от службы в хозяйственно-
административном управлении время я практиковала в шкафу осы –

карта сновиденного города была почти готова. И я успешно
продвигалась в этих эфемерных, никому иному не видимых
долинах, скрадывая часы одиночества без Андрея.

Тем временем в «Ананаере» разразился очередной скандал
в связи с тринадцатью женщинами, ставшими бесплодными и
сумевшими доказать, что бесплодие вызвано противозачаточными