Page 121 - Лабиринт Ананаера

были не женщинами, а бесплодием (страшным от этого эффекта
ещё более).

Ведущий, завидев нас, старающихся выйти из дверей
особняка, которые были заблокированы наиболее решительными
участниками бойкота, припорхал к одной из женщин и вручил ей

микрофон.

– Пусть ваш плач услышат все!

– Я мечтала иметь детишек, – нараспев, плаксиво сказала

женщина, выговаривая на деревенский лад и вызывая этим поток
безотчётной симпатии.

Признаться, говорок этот бил в сердце. У многих на глазах

навернулись слёзы. Может, вовсе и не по ней, а по всему, что было
мило и дорого им и что исчезло с растворением этого славного
говорка в лабиринтном суржике.

– Что! Что вы ответите этой женщине, этой несчастной
женщине, господин Ниязов? – взъерепенился парень.

– Все мы и не только наша компания должны скорбеть и

сострадать этой молодой женщине, – бархатным голосом начал
озвучивать позицию компании Ниязов. – Это не её горе, а наше
общее, – он окончил предложение в миноре и сделал паузу,

должную обозначить серьёзность произнесённого. – Компания
«Ананаер» готова сделать всё возможное, чтобы груз страдания
этих женщин стал меньше! Компания признала фатальную ошибку,
произошедшую в лаборатории, увы, в науке тоже не застрахованы
от ошибок, компания выплатила компенсацию. Конечно, – воздел

он руку в римском приветствии, что в данном случае означало
«позвольте мне продолжить и сказать правду», – никакие деньги, и
мы отдаём себе в этом отчёт, не могут компенсировать удар по

женскому здоровью! Мы свято чтим высокое женское
предназначение! Свято чтим вас, женщины, – акцентировал он, и
«женщины» у него вышло так богато, бархатно и вольно, будто он
произносил «богинь». – Поэтому мы готовы сделать всё возможное.