Page 124 - Лабиринт Ананаера

видом кровопийства, что исходит от неодушевлённого существа,
которому даром не нужна ни твоя кровь, ни твоя жизнь, ни душа, но

он её сосёт и причмокивает.

– Они превращают нашу женскую боль в проекцию. В
пустую проекцию. Вы бы знали, как я ненавижу... Как меня

замучили проекции, эта чума, этот убийственный кич. И это
снижает мою фертильность. Меня травят… Меня однозначно
травят! чем-то невещественным, непредметным… Ёлки, да сколько
денег надо было вбухать в этого малыша на небоскрёбе? Вот я
думаю… Я, вообще, знаю такие цифры? Разве эти деньги не лучше

было отдать на лечение вам? В этой системе уже нет уже ни
истины, ни лжи, всё – перфоманс. И от этого мне мерзко», – я
замолчала.

Одна из женщин встала со стула, задула свечу и молча
пошла. Было слышно, как она говорит: «Мне тоже противно».

– Эта компания лишила вас радости материнства! –

крикнул ей ведущий.

То ли что-то было в его голосе, ставшем вдруг писклявым и
склочным, то ли что-то иное – поднялась другая женщина.

– Мы просим всех женщин обратиться к нам, заполнить
заявление и пройти лечение! Также мы выплатим сверху каждой по
сто тысяч рублей! – объявил Ниязов и, дав мне знак следовать за

ним, пошёл внутрь.

Внутри особняка по-прежнему правил бал кавардак, однако
за этими побегушками и мельтешнёй, которые затихали при
приближении Ниязова, скрывался не хаос, как получасом ранее, а
беспорядок, по сути являвшийся лишь неторжественным лицом

порядка.

Где-то на полпути к кабинету Ниязов развернулся и очень
официально произнёс: «Марго, вы справились». Я улыбнулась во