Page 171 - Лабиринт Ананаера

нашего города, где собрались, чтоб предать прах эфиру и ветру. На
дне вазы лежал пепел, выданный нам в коробке с именем «Лачугин

П.И.» из крематория. Но он не был Лачугиным. Он был
Ильюшиным!

Месяц после ритуального рассеивания праха бразды

правления удерживал Ручей и затем ещё долго был де-факто
руководителем хакеров, которые стали подозревать во мне того, кем
я и была – ставленником. Однако чьим ставленником? Об
«Ананаере», как выяснилось, знал только Ильюшин, Эзоп и Ручей.
Даже Трафарет, старейший член команды, только догадывался о

каком-то центре власти, оказывающем влияние на Ручья и
Ильюшина.

Не буду отвлекаться надолго на рассказ о том, как я

помогала Трафарету бежать от хакеров, сколько сил мне стоило
уберечь его сознание от атак и сколько счастливых случайностей
позволило раскусить и повести по ложному следу людей из

«Ананаера», не выдав при том себя и сохранив за собой должность,
скажу только, куда корнями ползло это бесстрашие.

Так я искупала свою вину за то, что выбежала из номера

двенадцать, но не спустилась ни в бар к Андрею, ни в машину к
Трафарету. Вину за то, что я всё-таки приняла яблочко, которое мне
протягивали корпоратократы, стала заместителем Ниязова по
вопросам деятельности ХС. Что мною двигало? Жажда власти?
Денег? Привычка к лабиринту? Или страх, что за его пределами

ничего нет? И тем более нет любви? Наверное, все сразу.

Но даже помощь Трафарету, несмотря на весь риск и
отчаянность предприятия, не могла искупить вину. А

гипертрофированность ситуации послужила на руку. Никто не
подумал, что молодой руководитель, за которого, в виду
непоколебимости авторитета Ручья, его никто и не признавал,

которому ещё предстояло побиться за своё имя и взять хакеров под
свой колпак, станет кому-то из них помогать бежать, то есть
посягнет на первейший и святой постулат ХС: «Мир осов