Page 200 - Лабиринт Ананаера

– Я не виню тебя во всём, Марго, – отчеканил он, – в
конечном итоге, кое в чём ты мне даже помогла.

– Не надо! – отмахнулась я, подумав о его связи с Ульяной. – Я
понимаю, о чём ты. Но я вытащила тебя, чтобы сказать другое: мне
кажется, Ульяна что-то знает об «Ананаере» и обо мне! Уговори её

держать язык за зубами!

– Это уже совсем не так важно, как ты думаешь, Марго. Вот, что
Ильюшина потеряли, невосполнимый урон, – и он кивнул мне на

прощание и показал на часы, якобы «сновиденный день идёт, пора
браться за дела».

Что значит «не так важно»? Как это понимать? Похоже, он

собрался распрощаться с «Ананаером», а меня выкинуть за борт.

Когда хакер стал удаляться, когда его серые одежды
стушевала царящая кругом хмарь, почти потеряв его вдали, я

подумала, что портфель украсть могла и Ульяна. И как назло, я
стояла посреди поля и чувствовала клокотание сновиденных сил.

Ох, уж эти пустынные и величественные площади нашего

города. Какие поборники сюрреализма их проектировали? Кажется,
они выложены булыжником одержимости, засыпаны каким-то
сновиденным гравием, прочерчены заговорщическим циркулем, так
что над ними разносится этот хищный клекот сновидения. Сон –
это вызов, это жесткий трэш сознания. И природу этого сознания,

мнилось, ты можешь ухватить именно на таких вот полях и
площадях, стоя ровно по центру.

И стоя ровно по центру, я хотела кричать, как одержимая.

Есть ли жизнь за пределами сна??? Есть ли жизнь в гребаном
лабиринте? Где? Где она? Между каких булыжников спряталась?
Следом, как обычно, меня посетила мысль об Андрее. Нет, как же

получилось так, что я стою одна посреди поля и ни с кем не могу
наладить связь: ни с хакерами, ни с Андреем, ни с
корпоратократами? Как же получилось так, что все меня вначале
возносят, а затем отбрасывают, как бракованное звено?