Page 19 - ПАМЯТЬ ПЛОТИ_Neat

Взобравшись на верх насыпи, он увидел перед собой единственную колею, в од-
ну сторону уходящую во тьму без просвета, а вот в другой, на его счастье, просматри-
валась некоторая перспектива в маячивших явно неподалеку огнях какой-то станции.
На путях, метрах в трехстах от него по ходу к предполагаемой станции, поблескивал
ярким глазом семафор. Выбора не было, и минуты спустя он уже сидел на шпалах под
этим глазом, доверив ему бумаги и документы, обнаруженные в карманах куртки.

Да, именно документы, среди которых был паспорт на имя Ильи Петровича Гу-
реева, 1960 года рождения, уроженца Тамбовщины. Что ж, Илья Петрович - это не так
плохо, по крайней мере легко запомнить. Имя не заставило его сердце биться сильнее.
Интересно, это действительно он или паспорт принадлежит другому человеку? Глупо,
конечно, но еще глупее впервые увидеть собственное лицо не в зеркальном отражении,
что привычно всякому с младенчества, а на фотографии, где перед тобой красуется не-
знакомый тебе, заросший, как бездомный пес, мужик, которому уже, страшно поду-
мать, под сорок. Он не знал точно, какой теперь идет год, но мужику на снимке должно
быть тридцать два, а паспорт выглядит подержанным.
Ощупав свое лицо, он решил, что ему повезло, крупно повезло. Похоже, он от-
нюдь не урод. С такой внешностью, как у этого мужика, можно было жить вполне снос-
но. Бугристые надбровья и сами брови, густые и правильной формы… Добро, вро- де
бы есть. Слегка удлиненный нос с характерными крыльями… Так, тут надо быть внима-
тельнее. Он коснулся своего носа пальцами, повел их в обвод. Вот они, крылыш- ки,
точно они! Он улыбнулся - так, на мгновение. Жаль, на фотографии не видно ушей,
можно было бы еще и их идентифицировать. Непонятно, зачем он отпустил такие воло-
сы. Сейчас вроде бы они у него покороче, но все равно чересчур длинные. Жаль, что в
паспорта не вносят профессии, но похоже, он свободный художник, в широком смысле
этого слова, когда человек не стесняется быть не как все. Может, это и хорошо, но толь-
ко не сейчас, нет. Сейчас ему это ни к чему, выделяться из толпы.

А почему? Он не знает, почему. Зато знает, что ему нельзя домой, никак нельзя.
Стоп, а где его дом, ведь должен стоять штамп прописки… Ага, вот он. Город Милево
Тамбовской области. Выходит, он так и сидел все эти годы под Тамбовом, в какой-то
глухой норе. Милево… Само по себе название - пустой звук, но уверенность, что туда
нельзя, просто жуткая, хотя и безосновательная. Может, что-то связанное с семьей?..
Нет, чистая страничка. И здесь он не как все, свободен до неприличия. Это в его-то
возрасте. Немного странно. А может, хорошо? В его-то положении?

- Илья Петров, значится, - произнес он вслух, пытаясь услышать свой голос, по-
знать его, чтобы не испугаться себя самого в следующий раз, когда придется с кем- ли-
бо заговорить. - Какие проблемы? Я иль не я, зовусь Илья… Годится.
Другие бумаги, оказавшиеся при нем, новой существенной для него информации
не содержали. Слегка смущали свидетельства о смерти Петра Сергеевича и Натальи Се-
меновны Гуреевых, по всей вероятности родителей Ильи Петровича. Зачем он взял с со-
бой эти документы? Предвидел, что потеряет память? Или это опять к тому, что в Миле-
во ему нечего делать, никого у него там нет? Да не поедет он в эту глухомань, на что она
ему сдалась! О больном ни слова. Если только те огоньки, к которым он топает по шпа-
лам, не есть это самое место.
- Жаль, что ты не больно умен, правда… Илья Петров! Если уж таскаешь с со-
бой документы, то не худо бы и записную книжечку прихватить, - он снова заговорил
сам с собою, не громко, вполголоса. - А, как полагаешь? Или ты, брат, решил порвать с
прошлым? Славно ж порвал, надо признаться, все концы в воду. Теперь вот живи без
головы, чистый лист старой бумаги. Все бы так делали…