Page 170 - Так по-разному о любви

-169-

Мост через бурную горную речку, за которую так нестерпимо хотелось попасть, был в другом
районе города, но ей необходимо было сейчас двигаться: идти, размахивая руками, как подросток,
громко кричать, чтобы криком выдавить ком, засевший в горле и мешавший дышать. В
пунктирном ритме шагов всегда хорошо думалось, вспоминалось, сочинялось. Из-за хромоты от
быстрой ходьбы начала болеть спина. Пришлось остановиться и перевести дух…
Идущий мимо парень показался знакомым. «Нет, померещилось. Ну очень похож на Ваню». Она
помнила в деталях, как в ее театральную студию пришел Иван. Впрочем, она помнила каждого,
потому что с каждым подолгу беседовала, вводила в дом, в каждого врастала душой. Ваня сразу
стал своим, неистощимым на идеи энергетическим центром ее «театра».

Это Иван придумал после осенней премьеры посвящать новичков в «служители Мельпомены», с
ритуалом выжигания имён «посвящённых» на пластмассовых треугольничкахс последующим
захоронением оных в «сейфе» (жестяной коробке) под камнем, на пригорке за рекой. Ритуал
проводился один раз в год, а если весной погода позволяла, то и два раза… Это было так
романтично, так здорово. Разыгрывалось целое представление с чтением клятвы и примеркой
белой театральной маски…

Ванька теперь режиссер детского театра где-то в Сибири. Адрес его на конвертах с письмами и
поздравительными открытками лежал на работе в столе. Из бывших студийцев он продолжал
дружить только с Леной, незаметной, скромной актрисой второго состава местного театра, но
доброй и чуткой девочкой, какой она была и осталась…

«Вот интересно, почему общительный Ваня в кружке ни с кем особо не дружил?» - вдруг
подумала она и всхлипнула. Этот всхлип подстегнул. Нужно только быстрее перейти мост, потому
что за рекой, в рощице, уже можно было плакать…

На пригорке, за рощей, она подняла камень, вытащила из углубления жестяную коробку и тяжело
привалилась к стоящему рядом дереву. Слёзы лились из глаз сами собой, лишая последних сил.

1.

Вероника Тихоновна, одинокая интеллигентная женщина неопределенного возраста, вела в
единственном в их районе Дворце культуры кружок художественного чтения. В городе было
много таких заводских клубов и дворцов культуры, но этот соседствовал с двумя большими
школами, с которыми взаимовыгодно дружил.

По первому образованию Вероника Тихоновна была библиографом. Так уж получилось. В
детстве, как большинство девчонок, мечтала стать актрисой. В библиотечном ее формуляре
сплошь были записаны книги о театре, кино, мемуары актеров и режиссеров. Ночами снились
аплодисменты, парики, зеркала, букеты цветов, афиши с вполне, как ей казалось, артистическим
именем: Вероника Радова.
В школе ей совсем не давались точные науки. Зато сочинения оценивались только на отлично! И в
художественной самодеятельности ей не было равных. Спеть, сплясать, прочесть стихотворение –
она всё могла.

Надо же было в выпускном классе упасть на школьной лестнице и сломать правую ногу в двух
местах. В провинциальной больнице смещения костей не заметили. В результате «Ника–артистка»
превратилась в «Нику-хромоножку».

Под руинами собственной мечты Вероника совсем пала духом. Отец, рассудив, что пристроить
дочь замуж будет проблематично, решил: он просто обязан дать ей высшее образование. Долго с
женой обсуждали эту тему и вынесли приговор: быть Вероничке библиотекарем.