Page 51 - Завтра была война_

заставлять болеть чужими горестями, любить и ненавидеть. А
растревоженный человек пытлив и любознателен: состояние покоя и

довольства собой порождает леность души. Вот почему мне так дороги
Есенин и Блок, если брать поэтов современных.

— А Маяковский? — тихо спросила Искра. — Маяковский есть и остается
лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи.

— В огромнейшем таланте Маяковского никто не сомневается, — улыбнулся
Леонид Сергеевич.

— Папа был знаком с Владимиром Владимировичем, -пояснила Вика.

— Знаком? — Зина живо развернулась на стуле. — Не может быть!

— Почему же? — сказал отец. — Я хорошо знал его, когда учился в Москве.
Признаться, мы с ним отчаянно спорили, и не только о поэзии. То было
время споров, девочки. Мы не довольствовались абсолютными истинами, мы
искали и спорили. Спорили ночи напролет, до одури.

— А разве можно спорить с…— Искра хотела сказать «с гением», но
удержалась.

— Спорить не только можно, но и необходимо. Истина не должна
превращаться в догму, она обязана все время испытываться на прочность и
целесообразность. Этому учил Ленин, девочки. И очень сердился, когда
узнавал, что кто-то стремится перелить живую истину в чугунный абсолют.

В дверь заглянула пожилая домработрица:

— Машина пришла, Леонид Сергеевич.

— Спасибо, Поля. — Леонид Сергеевич встал, задвинул на место стул. —
Всего доброго, девочки. Пейте чай, болтайте, слушайте музыку, читайте
хорошие стихи. И, пожалуйста, не забывайте о нас с Викой.

— Ты надолго, папа?

— Раньше трех с совещаний не отпускают, — улыбнулся отец и вышел.

Искра долго вспоминала и случайную встречу, и возникший вдруг разговор.
Но тогда, слушая немолодого (как ей казалось) человека с молодыми
глазами, она со многим не соглашалась, многое пыталась оспорить, над
многим намеревалась поразмыслить, потому что была человеком

основательным, любившим докапываться до корней. И шла домой,
раскладывая по полочкам услышанное, а Зиночка щебетала рядом:

- 51 -