Page 56 - Завтра была война_

ровно никакого внимания еще целых три года, успев заменить косички
короткой стрижкой. А на дне рождения вдруг открыла, что сама,

оказывается, стала объектом, что нравится Артему, что он совершенно
особенно смотрит на нее и совершенно особенно с ней говорит.

Это было великое открытие. Зиночка невероятно возгордилась, стала пуще
прежнего вертеться перед встречными зеркалами и испытывать острую
потребность в разговорах о том вечере, о любви, тоске и страданиях. Вот тут-
то на нее и наткнулась Валентина Андроновна и легко выпытала все, правда,

все настолько запутанное, что запуталась сама и оставила это
бесперспективное дело.

Все шло просто замечательно, если бы не два десятиклассника, проявившие
энергичный интерес. Один был просто самый красивый парень в школе,
которого за красоту девичье большинство регулярно выбирало старостой
класса и который с завидным постоянством ничего не делал на этом высоком

посту. Второй тоже был ничего, и Зиночка вдруг с ужасом поняла, что на нее
свалилось слишком много счастья. Надо было что-то решать, а решать
Зиночка не любила, страдала, убивалась и никогда ничего не решала.

Все всегда решала Искра. Зина выкладывала проблемы, Искра на мгновение
сдвигала брови и выдавала программу. Точную, завершенную, не
подлежащую сомнениям. И все было просто и ясно, но идти к подруге с

вопросом, в кого влюбляться, казалось немыслимым. Искра строго осудила
бы прежде всего саму постановку вопроса как явно скороспелую и отчасти
мелкобуржуазную (все, что не было направлено на служение обществу,
Искра считала мелкобуржуазным). А затем последовал бы логичный анализ
собственного Зиночкиного существа, и тут выяснилась бы такая бездна
недостатков, которые Зине предстояло изжить до того, как влюбляться, что

сама возможность любви откатилась бы лет этак на сорок. И Зиночке тогда
оставалось бы только плакать, потому что иных аргументов, кроме слез и
полного отсутствия логики, у нее не было.

Дома на совет рассчитывать не приходилось. Зина появилась на свет, когда
ее уже не ждали: через восемь лет после рождения Александры, а старшая,
Мария, была совсем уже взрослой, с двумя детьми, и жила с мужем на

Дальнем Востоке. У Александры тоже была семья, она заходила редко, и
Зиночке в ее присутствии было всегда немного не по себе: она считалась
маленькой на все времена. Оставалась мама, вечно занятая своей больницей,
в которой работала старшей операционной сестрой. Но мама — так уж
получилось — была настолько старше, что уже не могла советовать, забыв те

времена, когда влюбляются сразу в троих. С отцом, занятым по горло
работой, совещаниями и собраниями, о таких вопросах говорить было