Page 603 - Феличе Трояни "Хвост Миноса"

-Вы читали сегодняшнюю газету ? – так как первым долгом комму-
ниста было читать газету.
Когда Харабковскому приходилось принимать в этом участие, он
делал это легко, много хвалил и мало оскорблял, чистка Рютина была
болезненной.
Заняв свое место за кафедрой, Рютин рассказал свою короткую, но
удивительную жизнь: в семь лет он уже работал репетитором у себя в
школе! Потом многие его хвалили; парочка идиотов покрыла его
оскорблениями. Потом руководитель экзаменационной комиссии, по-
сле вопросов касательно марксизма-ленинизма-сталинизма и т.д. (Рю-
тин давал точные, глубокие, умные ответы) попросил его рассказать о
…Рютине.
Рютин выступил как настоящий оратор, против своего отца! По его
бесстрастному лицу нельзя было судить, говорил ли он добросовестно
или недобросовестно.
Присутствующие, включая трех экзаменаторов (двое мужчин и одна
женщина) слушали его затаив дыхание. Пока мы присутствовали на
этом спектакле, Гарф шепнул мне:
-Рано или поздно они его исключат: он слишком умный. Они его
боятся.
Чем больше проходило времени, тем лучше я понимал русский
язык; но, видимо, я продолжал игнорировать его, и официальные пере-
говоры я все время проводил через Павлову.
Чем больше я понимал русских, тем большее расстояние нас разде-
ляло, тем больше я убеждался в том, что они будут терпеть меня, пока я
буду им полезен, что я для них являюсь всего лишь необходимым злом,
что никогда они не будут мне полностью доверять, и никогда не допу-
стят меня близко к своей работе. Я убеждал себя, что нахожусь в России
уже очень долго, слишком долго.
На одном из многочисленных праздников, слово взял один тип, ко-
торый приехал извне: кем он был я не знаю, но он имел вид настояще-
го мужлана. Он выступал и когда речь зашла о нашей экспедиции, он
сказал, что итальянское правительство предложило пилоту Бабушкину
золотую медаль, на что Бабушкин ответил, что не знает, что делать с
медалью, и что медали хороши для собак. И этот неотесанный мужик
закончил свой рассказ заливистым смехом.
Я понимал то, что он говорил, Павлова боялась, что я взорвусь:

602