Page 619 - Феличе Трояни "Хвост Миноса"

войны (он уже некоторое время жил в России) он, чтобы не умереть с
голоду, вынужден был есть кошек. Невероятно, но русские, даже смер-
тельно голодные, сеявшие смерть, не думали, что кошки съедобны:
Бертони заверил нас, что он и другие итальянцы прикончили всех ко-
шек в Москве.
Похоже, что бунтари, которые бежали из Италии, приходили из
своих подпольных организаций, которые они открывали во Франции;
во Франции их освобождали, отправив в Россию; в России их любезно
принимали, находили работу и жилье, им выдавалась справочная бро-
шюра о магазинах для иностранных специалистов. Когда спустя не-
сколько месяцев они привыкали к жизни, вступали в брак с женщиной
из числа коренного населения, начинали говорить по-русски, госте-
приимство становилось менее щедрым и на них оказывалось давление с
целью получения советского гражданства: после этого они теряли при-
вилегии, предназначенные для иностранцев.
Помимо ссыльных, которые работали с нами, мы знали и тех, кто
приезжал в гости к своим товарищам в Долгопрудной. Некоторые из
них были дураками и смотрели на нас с подозрением; но большинство
из них были умны и осознавали, что, ведя борьбу в противоположном
направлении, мы также работаем на социализм (мы выполняли работу,
которая была бесполезна, но они этого не понимали).
Самым приятным из всех сочувствующих была «белая ворона»
Отелло Гаджи (Otello Gaggi), который не был коммунистом, а был
анархистом.
Самоуверенный, утонченный и почти элегантный, он твердо решил
не превращаться в коммуниста, не подчиняться приказам хозяев Рос-
сии. Он не хотел работать и не работал, что в СССР считалось пре-
ступлением. Как он жил? Скрываясь и не афишируя.
Гаджи не был фашистом; но я не знал ни одного фашиста, который
вел бы такую опасную жизнь.
Механическая часть строительства дирижабля проходила хорошо,
аэростатическая великолепно.
Шакка творил чудеса; он высоко нес итальянское имя, и безусловно
оставил о себе в России великолепную славу как техник и как мужчина.
Он главенствовал в аэростатической лаборатории (которая почти пол-
ностью состояла из одних только женщин; мужчин было очень мало)
он был как Распутин, как султан. Его женщины работали как сума-

618