Page 6 - А.Чурсин_Neat

5

– Прощай, мураша! Буду тебя вспоминать!
Сперва точкой дрожащей над деревьями блазнилась, а потом и вовсе пропала.

Как и не было её.
Ох, и настрадался же я, ох, и намаялся. В избе пусто, сиротливо стало.

Крепко, видать, приладился я сердцем к стрекОзушке, ох крепко. Работой только и
спасался. Поплюю на мозоли, топор ухвачу и дрова рубить, пока сил хватает.
Да часом брошу полено в одну сторону, топор в другую, сяду на чурбак и
вроде как волком взвою... Стыд берёт, а унять себя не могу. Но помаленьку всё же

оклемался, забылся в заботах по хозяйству. А тут дожди пошли – надо было крышу
править, потом кладовку провиантом пополнять. Всё в дом тащил: то крыло бабочки
попадётся, то гусеница сухая, то куколка, то зёрнышко земляничное... жёлудь

прикатил к избе на чёрный день – зимой всё на стол пойдёт. Бруснику мочил,
чернику на лежанке сушил, капусту заячью квасил. А вот в небо глядеть, почитай,
каждую минуту так и не отвык. И облачка ходят, и птички летают в вышине, а моей

красавицы нет как нет. Думал, может, с осенью вспомнит дружка своего, прилетит.
Но уж и листья золотые с веток порхнули, сиверко подул, дожди зарядили долгие,
студёные. Но и тогда не появилась моя летунья. Видать, пригрел, приголубил, какой

не то добрый молодец...
Почитай, весь декабрь зима моросями пробавлялась, но под новый год снег
крупянистый полетел, а там и хлопья густые повалили. Глядь, а уж под окошком
сугроб пуховой вырос. Стемнело. Печка топится, дровишки потрескивают... Сижу,

сумерничаю. А слышу, будто кто в дверь поскрёбся... ещё... Сердце ёкнуло, зажигаю
дрожащими пальцами лучинку и к двери. Открываю, а на пороге зеленоглазая! Вся в
снегу, да сразу мне на шею! А потом трещать:

– Мурашик, не удивляйся! Мы думали, что зимы нынче не будет, а она вдруг
пришла. Добрый, милый мурашик, не забыл меня?! Принимай нас зимовать, будем
Новый год справлять, а потом, мураша, нам спать, спать, спать! Ты рад, мураша?

От счастья я обалдел, стою с открытым ртом, но сам гадаю: кого это "нас"
принимать? Стал дверь закрывать, а за стрекозой два стрекозёнка малых дрожат, с
лапки на лапку переминаются. Вывела их мать на свет, а я гляжу – чудные

стрекозята: крылья вроде стрекозиные, а лицами и телами – чистые муравьи! А моя
ненаглядная тут и объяви:
– Это дочка, а это сынок... Твои они, мурашик! Муравьёвы стало быть!

Враз мои задние ноги подкосились, рухнул я на чурбак, головой мотаю,
кумекаю с трудом, чую, что тут без скорлупки чистого, неразведённого не