Page 182 - Дичаров Захар (ред.). Распятые. Писатели - жертвы политических репрессий. Вып. 5. Мученики террора

ному изданию. Головы уже летели, но Радлова, к счастью, пока не
пострадала.
А между тем пройденный к той поре литературный путь давал
немало поводов для опасений. Анна Радлова начинала в кругу
Николая Гумилева — примыкала к «Цеху поэтов». Когда Гумиле­
ва расстреляли, ближе других ей стал Михаил Кузмин: вместе они
затеяли в 1923 году группу «эмоционалистов», то есть поэтов, не­
зависимых от догм и клановых пристрастий. Впрочем, к Кузмину
она тяготела и раньше — еще в конце 1920 года посвятила ему
стихотворение «Из-под скрытницы ли земли...». Кузмин в долгу не
остался: Анне Радловой посвящена его последняя книга стихов
«Форель разбивает лед».
Посвящена со значением... Геннадий Шмаков, лучший знаток
поэзии Кузмина, расшифровал один из ключевых образов этой книги
— образ красавицы, входящей в ложу на представлении оперы
Вагнера. «Появление красавицы подхватывает тему страсти», —
пояснял Шмаков. Со своей точки зрения, — но только с другим,
противоположным итогом, — он тоже улавливал тут сходство с
героинями Брюллова: поэт давал «портрет женщины, напоминаю­
щей брюлловских дам». Он свидетельствовал: «Современники Куз­
мина узнавали в этой красавице, кутающей свои баснословные
плечи в алую шаль (цвет крови и страсти), Анну Радлову» (Шма­
ков Г. Михаил Кузмин и Рихард Вагнер // Русская мысль. 1988.
№ 3750. 11 ноября. Лит. приложение № 7, с. 14).
Разные современники запечатлели одно, — но как отличались,
при поразительном сходстве увиденного, оттенки...
Не порывая со стихами, Анна Радлова понемногу сближалась с
театром. Она по-прежнему оставалась там зрительницей, но всё
чаще меняла ложу оперного театра на куда более скромные ска­
мейки и стулья на представлениях спектаклей Сергея Радлова.
С начала 1920-х годов она пробовала свои силы в драматургии.
В 1923 году в Берлине (по-русски) бйла издана ее стихотворная
драма «Богородицын корабль». Система поэтических образов на­
поминала о себе и там. Тот же устремленный в даль корабль оста­
вался одним из сквозных «персонажей» творчества Анны Радло­
вой. Это наверняка бросится в глаза любому читателю.
После «года великого перелома» Анна Радлова, с ее поэтичес­
кой замкнутостью, все дальше уходила от лирического самовыра­
жения. Большая и плодотворная полоса ее литературной деятель­
ности отныне была связана с переводами зарубежной литературы,
особенно — пьес, и прежде всего — трагедий Шекспира. Многие
из них предназначались для новых постановок мужа и выделялись
181