Page 42 - На колени не встану
P. 42

верит этому? Не они, а истинные сталинцы — контр,
            революционеры. Вы т ерроризировали страну, вы загнали
            партию в подполье. В стране господствует диктатор
            Сталин — дикий и кровожадный, каких еще не знала
            страна». Отголоски этих настроений долетали и за тю.
            ремные решетки.
               Сохранился уникальный исторический источник
            более 300 писем М. Н. Рютина жене и сыну Виссариону.
            Вся переписка с семьей шла через СПО, где эти письма
            изучались, копировались и следователи определяли, что
            можно, а что нельзя переправлять семье. «...«Жить»
            и «сидеть» — конечно, вещи весьма различные. Но
            и в «сиденье» есть тоже своя жизнь. Основное, надо
            привыкнутъ к однообразию, к монотонности и к одино¬
            честву тюремной жизни»,— писал Мартемьян Никитич
            в одном из своих первых писем из Верхнеуральского
            политизолятора.
               В заключении Рютин упорно занимался самообразо¬
            ванием и из-за тюремной решетки продолжал руково¬
            дить обучением младшего сына Виссариона. 13 января
            1933 года он писал жене Евдокии Михайловне: «Очень,
            очень обидно, что Вире пришлось бросить учебу. Ну что
            ж? Ничего не поделаешь. Пока придется с этим поми¬
            риться. Ну я т огда рекомендую тебе, Виря, на практике
            всемерно совершенствоваться, не застывать на одном
            месте, стараться расширить размах своей работы, сле¬
            дить все же за специальной литературой и все время
            предъявлять к себе максимум требований. А на службе
            ты теперь должен быть архи и архи аккуратен и испол¬
            нителен. Ни опозданий, ни прогулов на работу ни под
            каким видом! Ибо твое положение специфическое...» Он
            настоятельно советует сыну изучить «Капитал», читать
            «Правду» и другие газеты.
               Как оценил Мартемьян Никитич все, что случилось
            с ним, из тюремной камеры Суздальского полит изолято¬
            ра? Об этом лучше всего свидетельствуют его письма,
            написанные в дни рождения. 12 февраля 1933 года он
            пишет: «43 года. Да! Поистине политическая деятель¬
            ность — это не Невский проспект, выражаясь словами
            Чернышевского. Теперь я, как горьковский Сокол, упал
           на камни с разбитой грудью. Но оглядываясь на весь
            пройденный мною путь, я вес же могу сказать, как сказал
           Сокол Ужу: «Я славно пожил, я знаю счастье». И эти
           лучшие времена моего прошлого служат утешением в на¬
           стоящем...»
                                      40
   37   38   39   40   41   42   43   44   45   46   47