Page 30 - книга убиты под Москвой

Повесть Убиты под Москвой

— Вы… москвич? — негромко спросил Рюмин.
— Не понял вас, товарищ капитан, — сказал санинструктор и поправил
сумку.
— Можете готовить раненых к переводу. Я здесь договорюсь, — мягко
сказал Рюмин.
На крыльце домика отрадно пахло моченым укропом. При тусклом каганце
в сенцах возился над кадкой маленький старик в дубленом полушубке. Рюмин
встал на пороге и поздоровался. Старик пощурился на него и незаметно выпустил
из рук огурцы обратно в кадку. На вопрос Рюмина, он ли хозяин, старик сказал, что
хозяин теперь всему война. "Наши раненые и санинструктор тоже должны знать
это, — поспешно подумал Рюмин, — хозяин теперь всему война. Всему! " Но
осматривать комнату и БУ он не стал.
Старик ничему не противился. Он только спросил:
— А кормить раненых вы сами будете?
— Да, — сказал Рюмин. — С ними остается и наш доктор.
— А вы все… никак уходите?
У него были белесые тихие глаза, готовые смотреть на все и всему
подчиняться, и Рюмин подумал, что, может, не следует к нему определять раненых.
Погасив каганец, старик проводил Рюмина с крыльца и во дворе сказал:
— А взяли они вас, сынок, как Мартына с гулянья!
Рюмин снова неуверенно подумал, что, может, не следует оставлять в этом
доме раненых.
— Мы вернемся через три дня! — вдруг таинственно сказал он, вглядываясь
в стариковы глаза. — И тогда заплатим вам за помощь Красной Армии.
Понимаете?

7

Выступление Рюмин назначил на два часа ночи, и с какого бы направления
он ни подводил роту к невидимому селению и сколько бы там ни было немцев, они
все до одного обрекались на смерть, потому что предоставить им плен в этих
условиях курсанты не могли. Все, что роте предстояло сделать в темноте, Рюмин
не только последовательно знал, но и видел в том обостренно резком луче света,
который центрировался в его уме предельным напряжением воли и рассудка. Он
был уже до конца убежден, что избрал единственно правильное решение —
стремительным броском вперед. Курсанты не должны знать об окружении, потому
что идти с этим назад значило просто спасаться, заранее устрашась. Нет. Только
вперед, на разгром спящего врага, а потом уже на выход к своим.
Но почти безотчетно Рюмин не хотел сейчас думать о грядущем дне и о
своих действиях в нем. Всякий раз, когда только он мысленно встречался с
рассветом, сердце просило смутное и несбыточное — дня не нужно было; вместо
него могла бы сразу наступить новая ночь…
Взводы покинули окопы в урочное время и сошлись и построились в поле за
рвом. Тут немного метелило и было яснее направление ветра — он дул с востока.
Рюмин пошел перед строем, зачем-то высоко и вкрадчиво, как на минной полосе,
поднимая ноги, и в напряженном безмолвии курсанты по-ефрейторски выкидывали
перед ним винтовки с голубыми кинжальными штыками и сами почему-то дышали