Page 31 - книга убиты под Москвой

Повесть убиты под Москвой

учащенно и шумно. Рюмин будто впервые увидел свою роту, и судьба каждого
курсанта — своя тоже — вдруг предстала перед ним средоточием всего, чем может
окончиться война для Родины: смертью или победой. Он вполголоса повторил
боевой приказ и задачу роте, и кто-то из курсантов, забывшись, громко сказал:
— Мы им покажем, на чем свинья хвост носит!
Рота двинулась вперед, и рядом с большим, тревожным и грозным в мозгу
Рюмина цепко засела ненужная, до обиды ничтожная и назойливая, как комар,
мысль: "А на чем она его носит? На чем? . . "
Занятое немцами соло рота обошла с юга и в половине четвертого
остановилась в низине, поросшей кустами краснотала. Рюмин приказал четвертому
взводу выдвинуться к опушке леса в северной части села и, заняв там оборону,
произвести в четыре десять пять залпов по дворам и хатам бронебойно-
зажигательными патронами. Тогда остальные взводы, подтянувшись к селу с тыла,
бросаются в атаку. Четвертый взвод остается на месте и в упор расстреливает
отступающих к лесу голых фашистов. Рюмин так и сказал — голых, и Алексей на
мгновение увидел перед собой озаренное красным огнем поле и молчаливо
бегущих куда-то донага раздетых людей. Он пошел впереди взвода тем самым
шагом, каким Рюмин обходил роту перед ее выступлением — как на минной
полосе, и курсанты тоже пошли так, и неглубокий снег, перемешанный с землей и
пыреем, буграми налипал к подошвам сапог, и приходилось отколупывать его
штыками.
Лес завиделся издалека — темная кромка его обрисовывалась в белесовато-
мутной мгле как провал земли, и уже издали к пресному запаху снега стал
примешиваться горьковато-крутой настой дубовой коры. В окостеневшем
безмолвии нельзя было отделаться от щемящего чувства заброшенности. Алексей
то пристально всматривался в троих разведчиков, шедших недалеко впереди с
осторожной непреклонностью слепых людей, готовых каждую секунду
натолкнуться на преграду, то оглядывался назад и, благодарный кому-то за то, что
он не один тут, видел рассредоточенный строй курсантов, далеко выкинувших
перед собой винтовки и пригнувшихся, как под напором встречной бури.
Но лес был пуст, таинствен и звучен, как старинный собор, и от его южной
опушки до села оказалось не больше трехсот метров. Взвод залег плотной цепью, и
сразу летуче запахло бензином —. у кого-то пролилась бутылка. Алексей лежал в
середине цепи, ощущая животом колкие комочки двух "лимонок" в карманах
шинели. Стрелки его наручных часов, казалось, навсегда остановились на цифрах
12 и 4. Село виделось смутно. Оно скорее угадывалось, придавленное к земле
оцепенелой тишиной. Когда длинная стрелка часов сползла с единицы, Алексей
воркующим тенором — волновался — сказал: "Внимание! " — и медленно стал
поднимать пистолет вверх. Он до тех пор вытягивал руку, пока не заломило плечо.
Указательный палец окоченел на спусковом крючке. Не доверив ему, Алексей
подкрепил его средним, и контрольный выстрел сорвался ровно за минуту раньше
времени…
Этот первый залп получился удивительно стройным, как падение единого
тела, и сразу же в разных местах села в небо взметнулись лунно-дымные стебли
ракет, и было видно, как стремительно понеслись куда-то вбок и вкось пегие
крыши построек. Остальным залпам не хватило слаженности — они хлестали село
ударами как бы с продолговатым потягом, и Алексей не знал, это ли нужно
капитану Рюмину.
После пятого залпа какую-то долю минуты во взводе стояла трудная тишина
затаенного ожидания и все вокруг казалось угрожающе непрочным, опасным и