Page 34 - книга убиты под Москвой

Повесть убиты под Москвой

Рюмина.
… Рота вступила в "свой" лес только в седьмом часу, и к тем пятнадцати,
которых несли на плащ-палатках, сразу же прибавилось еще двое раненых, —
спасаясь, несколько немцев проникли сюда. Чужим приемом — рукоятки в животы
— курсанты подняли в лесу разноцветную пулевую пургу. Тут уже били ради
любопытства и озорства, подчиняясь чувству восхищенного удивления и
негодования — "как из мешка! ". Плотность огня трофейных автоматов и в самом
деле была поразительной: они, как пилой, срезали молодые деревья, и на то, чтобы
расчистить себе путь, курсантам понадобилось немного времени. Как только
утихла стрельба, раненые один за другим снова начали стонать и просить пить, и с
какой-то своевольной властностью курсанты приказывали им потерпеть.
— Ну чего развели пуду? К утру доставим в госпиталь, а через неделю
будете с орденами и кубиками!
— Это точно! Там их не меньше батальона сыграло…
— Одних автобусов штук сорок было!. .
— Да шесть броневиков…
Рота двигалась медленно. Потери немцев росли по мере отдаления
курсантов от села, и каждый знал, что он умалил там и к чему прибавил. Это нужно
было не им, здоровым и живым, а семнадцати раненым и тем еще одиннадцати, что
навсегда остались в горящем селе, кому уже никогда не придется носить ни
кубарей на петлицах, ни орденов на груди…

8

Лес выпуклым полукругом обрывался в поле. Северозападным краем оно
уходило в возвышенность, а восточным — сползало в низину, и там стояло
несколько хат, а за ними тянулась какая-то рыжая приземистая поросль. Дальше
ничего не виделось, потому что день застрял на полурассвете — узенький, серый и
плоский: небо начиналось прямо над верхушками деревьев. Рота присела на
опушке, и Рюмин заколдованно стал смотреть на хаты и на то, что было позади
них, — туда предстояло идти, а раненые все время просили воды, и трое из них
умерли перед утром, но их несли, потому что Рюмин не останавливался.
Все эти пять или шесть километров, что отделяли роту от места ночного боя,
она прошла по восточной опушке леса, и в темноте он казался нескончаемым,
широким и неизведанным, как тайга. Он словно по заказу все время заворачивал к
северо-востоку, и мысленно Рюмин не раз уже переходил в нем с курсантами ту
незримую и таинственную линию, за которой сразу же исчезало представление об
окружении и где лишь только тогда изумительно дерзкой победой кремлевцев
заканчивался прошлый ночной бой. Но к этому рубежу окончательной победы роту
могла привести только ночь, а не этот стыдливый изменник курсантам, плюгавый
недоносок неба — день! О если б мог Рюмин загнать его в черные ворота ночи! !
Загнать его туда на целые сутки, ненужного сейчас русским людям, запоздалого
пособника битых в темноте!
Рюмин повел роту в глубину леса — чуть-чуть назад и больше на запад, и
лес уже не был прежним: он мог быть значительно гуще, запущенней, а в нем то и
дело попадались давно и аккуратно сложенные кучки валежника, давно и чисто
прибранные полянки и просеки. Он был избит глубокими скотными тропинками и

~ 34 ~