Page 53 - Книга Двадцать дней без войны

Глава восьмая

сказала, что Ангелина Георгиевна преставилась нынче утром и надо ее забрать и
похоронить.
Он узнал в редакции у сведущих людей, как это делается, сказал им, что умерла его
родственница — иначе было неловко просить о помощи, — и ему помогли сделать все, что
требовалось. Достать гроб, грузовик и вручить кому следовало соответствующую мзду.
А потом было кладбище и три пришедшие туда, кроме него, незнакомые ему
московские интеллигентные старухи, которым он по глупости сказал, что был у покойной
в больнице. И вот — результат! Этот никому не нужный разговор с Ксенией.
— Удивляюсь, как ты все-таки к ней поехал? Ты же так не любил ее!
— При чем тут любил, не любил? — сердито сказал Лопатин. — Написала, что
умирает, вот и поехал.
— А почему она тебе написала? — не унималась Ксения. — Чего она хотела, что она
тебе сказала?
— Не знаю, почему написала, — сказал он. — Был по твоей милости знаком с ней,
вот и вспомнила. Умирала одна, как собака, поэтому и написала. Чего тут непонятного?
— Зачем ты так грубо о ней?
— Я не грубо. А ты не суетись. Человек умер, а ты суетишься. — Лопатин посмотрел
своей бывшей жене прямо в глаза и зло добавил: — Ничего она мне про тебя перед смертью
не сказала, напрасно суетишься.
— А что она могла тебе обо мне сказать? — с вызовом спросила Ксения.
— А раз нечего было сказать, чего ты суетишься? — повторил он все так же зло.
— И все-таки не знаю, зачем ты к ней поехал, — упрямо сказала она, все еще не в
состоянии расстаться с продолжавшей тревожить ее мыслью. — Наверно, я тебя никогда до
конца не понимала.
— Что правда, то правда, — угрюмо сказал Лопатин.
После нелепого разговора о покойнице ему захотелось встать и уйти. И может, он и
сделал бы это, если б не вдруг раздавшийся в дверях женский голос:
— Ксения! Требуется твоя помощь.
Он оглянулся и увидел в дверях молодое женское лицо, показавшееся ему знакомым.
Ксения сорвалась с места и побежала к двери.
— Сейчас, сейчас, извини, пожалуйста.
Она была рада и этому голосу, и возможности улизнуть из комнаты. Раньше, пока
Лопатин был ее мужем, она, попав в тупик и не зная, что говорить дальше, начинала или
плакать, или плохо себя чувствовать. Но теперь, в ее новом положении, и то и другое было
бессмысленно.
Лопатин с усмешкой подумал об этом, когда за нею закрылась дверь. И в этой
простой мысли была частица радовавшего его чувства освобождения от прошлого.

53