Page 204 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

Необходимую для этого традицию сберегли потомки хорасмиев, а
пассионарность привнесли тюрки, главным образом туркмены. За X в.
благодаря исключительно благоприятным условиям симбиоз
превратился в системную целостность — этнос в мусульманском

суперэтносе.
Можно задуматься над тем, откуда взялась пассионарность у
приаральских кочевников. Эти потомки сарматов должны были
растратить ее одновременно с хорасмиями, согдийцами и парфянами.
Да, так, но в VI—VII вв., в эпоху Западно-Тюркютского каганата, с
берегов Орхона шел генетический дрейф, разносящий признак на

окраины ареала популяции. [410] Попросту говоря, степные богатыри
во время походов на запад награждали местных красавиц своей
благосклонностью, а появлявшиеся потомки наследовали
пассионарность отцов.
Современники характеризовали хорезмийцев так: «Они храбро

воюют с гузами и недоступны для них» (Истахри); «они люди
гостеприимные, любители поесть, храбрые и крепкие в бою»
(Макдиси); «люди его (города Кята) — борцы за веру и воинственны»,
«население его (Ургенча) славится воинственностью и искусством
метать стрелы» (Худуд ал-Алям); «каждой осенью с наступлением

холодов царь Хорезма выступал в поход против гузов» (Бируни). [411]
А так как гузы в X в. стали врагами Хазарского царства, то у царя
Иосифа были все основания надеяться на помощь Хорезма. Ведь
экономическое благополучие Ургенча и Кята в первой половине X в.
было основано на торговле с Хазарией, шедшей через Устюрт и

Мангышлак, в обход кочевий гузов. [412] Будь царь Иосиф или другой
еврей владыкой Ургенча, он поддержал бы хазарскую иудейскую
общину, потому что это было выгодно не только ему, но и его стране.
Но в Ургенче правил тюрк, который ради веры пошел на менее
выгодный союз с освободившимся от Хазарии Булгаром. Гузы, воюя с
хорезмийцами, купцов через свои земли пропускали, взимая пошлину.

Эта торговля была менее выгодна Хорезму, зато совесть тюрка была
чиста.
Понятие «выгода» у разных этносов и в разные эпохи различно.
Для эмира Ургенча деньги значили много, но не все. Он не мог на них
купить расположение мулл и улемов, энтузиазм своих конных
стрелков, симпатии соседних кочевников и даже любовь своих жен. В

204