Page 406 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.
P. 406

заслуги,        должны         были        довольствоваться           второстепенным
                положением.  Те  богатыри,  которые  не  мирились  с  необходимостью
                быть  всегда  на  последних  ролях,  отделялись  от  родовых  общин,
                покидали  свои  курени  и  становились  «людьми  длинной  воли»,  или

                «свободного  состояния»,  в  китайской  передаче  —  «белотелые»
                (байшень),  т.  е.  белая  кость.        [742]   Судьба  этих  людей  часто  была
                трагична:        лишенные          общественной          поддержки,         они      были
                принуждены добывать себе пропитание лесной охотой, рыбной ловлей
                и  даже  разбоем,  за  что  их  убивали.  С  течением  времени  они  стали

                составлять  отдельные  отряды,  чтобы  сопротивляться  своим
                организованным  соплеменникам,  и  искать  вождей  для  борьбы  с
                родовыми  объединениями.  Число  их  неуклонно  росло,  в  их  среде
                рождались  идеалы  новой  жизни  и  нового  устройства  общества,  при
                котором их бы перестали травить, как волков. Этими идеалами стали:
                переустройство быта на военный лад и активная оборона родины, т. е.

                Великой  степи,  от  чжурчжэньских  вторжений,  недвусмысленно
                названных  в  империи  Кинь  «уменьшением  рабов  и  истреблением
                людей».    [743]   Эти  истребительные  походы  повторялись  раз  в  три  года
                начиная  с  1161  г.  Девочек  и  мальчиков  не  убивали,  а  продавали  в
                рабство в Шаньдун. «Татары убежали в Шамо (пустыню), и мщение

                проникло  в  их  мозг  и  кровь».         [744]   Те,  кому  удавалось  спастись  из
                плена,      пополняли         число       «людей       длинной        воли»,      которое
                увеличивалось  в  течение  20  лет.  Но  не  будем  забегать  вперед,  а
                сосредоточим  внимание  на  середине  XII  в.  —  фазе  этнического

                становления монгольского этноса.
                     Закономерно поставить вопрос: на чьей стороне должно оказаться
                сочувствие читателя или кто был прав: родовичи или «люди длинной
                воли»? Вопрос этот лежит скорее в сфере эмоций, нежели в области
                научного  анализа.  Однако  эмоции  и  рациональный  анализ  так
                переплетены  друг  с  другом,  что  размежевание  их  было  бы
                искусственно и бесперспективно.

                     Конечно, вопрос надо формулировать несколько иначе: не кто прав
                или  симпатичен,  а  кто  мог  обеспечить  монгольскому  этносу
                возможность  существования  и  развития?  Кто  мог  организовать
                оборону  от  истребительных  походов  чжурчжэней  и  сохранить
                наследие предков — верность ближним, святость очага, нерушимость
                произнесенных  клятв  и  уважение  к  обычаям,  заменявшим  монголам





                                                            406
   401   402   403   404   405   406   407   408   409   410   411