Page 652 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

Забрав добычу, войска Тохтамыша ушли назад, не пытаясь
закрепиться в Закавказье. Победу им принес фактор внезапности, но,
когда в 1387 г. татары попытались повторить набег, они были
отражены войсками Тимура. Большая часть их успела уйти за

Дербент, но многие попали в плен.
К удивлению своих эмиров и позднейших историографов, Тимур
оказал пленникам милость (суюргаль). Он «спросил их о здоровье
Тохтамыша и, проявив ласку и расположение, сказал: „Между нами
права отца и сына. Из-за нескольких дураков почему погибнет столько
людей? Следует, чтобы мы соблюдали договор и не будили заснувшую
смуту“. Затем он дал тем пленным деньги, одежды и халаты и

назначил конвой, чтобы их, отделив от войска, отправить в их
государство». [1124]
Надо полагать, что Тимур опасался войны на два фронта. С 1381
по 1387 г. ему приходилось подавлять восстание сарбадаров в

Хорасане, Рее, Кухистане и горцев Луристана. Там пленных заживо
замуровывали в стены крепостей и складывали минареты из черепов.
Оттягивать войска на северную границу было бы несвоевременно. Но
логика событий сильнее политики царей.
Великодушие Тимура возымело совсем не то действие, на которое
он рассчитывал. Тохтамыш не мог забыть, что только благодаря
Тимуру он спасся и получил престол. Поэтому его агрессивность

вроде бы должна быть расценена как черная неблагодарность. Однако
вспомним, кто его окружал. За 200 лет потомки «людей длинной
воли», богатырей, верных хану нойонов, превратились в беков и
огланов, своевольных провинциалов с крайне узким политическим
кругозором и безудержными эмоциями. Унаследованные ими
традиции постепенно деформировались, уровень пассионарности

снизился, и осталась лишь память об обидах, которые мусульмане
нанесли их предкам в начале XIV в.
Насколько разделял эти настроения хан Тохтамыш — неясно, но
даже если у него было собственное мнение, то оно не имело никакого
значения в условиях лавинообразного спада пассионарности,
достигшей равновесия с инстинктивными импульсами,
формируемыми традиционной культурой Великой степи.

Сподвижники хана были храбрыми, сильными, выносливыми, даже
верными, но способность предвидения они утратили, как и их соседи

652