Page 674 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

православной Москвы католический и мусульманский суперэтносы
были равно враждебны, а сибиряк Тохтамыш оказался изменником.
Темир-Кутлуг не мог не ощущать нестойкость своего престола.
Сторонников Тохтамыша в Поволжье было много, и если бы он

вернулся на берега Волги с мощным литовским союзником, то они бы
охотно сбросили марионеточного хана, участвовавшего в разгроме их
страны. Поэтому Темир-Кутлуг применил тимуровскую стратегию: он
повел свое небольшое войско на Днепр, условившись с Едигеем о
встрече перед решающей битвой.
Витовт отнесся к предполагаемой операции с полным вниманием
и предусмотрительностью. Литовско-белорусское войско было

усилено польской шляхтой и отрядом немецких рыцарей из Пруссии.
Всего около 100 тыс. воинов. Бунчуки сибирских татар, прибывших в
Литву с Тохтамышем, терялись в общей массе стягов, знамен и
рыцарских значков. Однако только татары представляли возможности
своих противников.
Темир-Кутлуг послал Витовту ультиматум: «Выдай мне беглого

Тохтамыша! Он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив
и у тебя живет, потому что изменчива жизнь наша: нынче хан, а
завтра беглец, нынче богат, а завтра нищий, нынче много друзей, а
завтра все враги. Я боюсь и своих, не только что чужих, а хан
Тохтамыш чужой мне и враг мой, да еще злой враг; так выдай мне его,

а что ни есть около его, то все тебе». [1168] Витовт отказал и встретил
татарского хана на берегу Ворсклы.
Темир-Кутлуг снова вступил в переговоры: «Зачем ты на меня
пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». [1169] Витовт

потребовал полной покорности, угрожая предать мечу всю Орду.
Витовт, уже объявивший себя «великим князем Литвы и Руси»,
был так уверен в превосходстве своих сил, что поддался на удочку
Темир-Кутлуга и затянул переговоры. А за это время успели подойти
войска Едигея, и сразу все изменилось. Едигей потребовал у Витовта
свидания и заявил ему: «Князь храбрый! Наш хан не мог не признать
тебя старшим братом, так как ты старше его годами. Но, в свою

очередь, ты моложе меня. Поэтому будет правильно, если ты
изъявишь мне покорность, обяжешься платить мне дань и на деньгах
литовских будешь изображать мою печать».

674