Page 143 - Наше дело правое

исполнить положенный ритуал.

До кузни, стоящей на случай пожара чуть в стороне от остальных
построек на берегу мелкой речки, нужно было сделать пару дюжин шагов
по склону низкого пригорка.
Гном задержался на крыльце. Вдохнув морозный воздух полной
грудью, он вскинул голову к бездонному небу и блаженно зажмурился.
Сентиментальностью и излишней поэтичностью племя Саорма не
обладало. Но сейчас можно было быть другим. Строки гимна сами собой
искрами вспыхивали в памяти и просились наружу, поторапливая разжечь
священный огонь. Кузнец, довольно бормоча в бороду первые строфы,
сбежал по ступеням, бодро оглянулся по сторонам и, пораженный
увиденным, замер.
В прихрамывающей фигуре, устало бредущей вдоль берега речки, для
постороннего зрителя не было ничего особо необычного. Разве что селяне с
первого взгляда признали бы в идущем чужака, но не более того. Гнома же
точно обдало ледяным порывом злого горного ветра. Он видел родича.
Мало того, Женщину, что в дюжину раз было невероятней, чем снова

увидеть, после стольких лет, соплеменника-мужчину. Ни один гном на
свете, будь то брат, отец, дядя или любой другой родич, никогда в жизни не
отпустил бы женщину куда-либо без сопровождения.
От одной мысли, что в эту глушь каким-то немыслимым образом
занесло одинокую гномку, Саорму стало дурно. Ворох самых различных
чувств взметнулся буйной вспышкой в душе. Он был восторженно
обрадован и благодарен за подобное благоволение Динхадара и в то же
время — удивлен, крайне возмущен, растерян и насторожен.
Но как бы там ни было, Саорм со всех ног бросился навстречу
нежданной гостье. Когда же он в считаные мгновения оказался подле
соплеменницы, к букету его противоречивых ощущений добавился испуг.
Лицо одетой в грязные лохмотья гномки было бледно и измученно. Она еле
удерживала у груди продолговатый сверток и лишь чудом не падала.

Только кузнец успел подхватить сверток, как обессиленная гномка,
покачнувшись и попытавшись зацепиться за его плечо, с гортанным
выдохом осела к его ногам.
Сверток в руках вяло шевелился. С тревожным трепетом в сердце
мастер заглянул в него и второй раз за утро был потрясен до глубины души:
изредка моргая, на бородача испуганно смотрел круглолицый сероглазый
малыш. Человеческий малыш! Это было страшнее всего.
Голова Саорма закружилась. Только усилием воли кузнец вытолкнул
прочь все бессмысленные вопросы. Сейчас он должен был в первую