Page 148 - Наше дело правое

мысли, что благородные бароны могут предать. А их послы воровски,

ночью открыли убийцам ворота замка. И теперь нашего князя нет, как и
всех… — Старуха отчего-то на мгновение замолкла и покосилась куда-то в
сторону, на занавеси и окно, выходящее во двор, а затем тише прежнего
проговорила: — Почти всех его домочадцев.
Знахарка говорила что-то еще, но Саорм не слушал ее.
Княжества Дэ-Симмо больше не было. Не ровен час, вслед за
беглецами явятся победители, и от их грабежей селян уже никто не
защитит. Понятно, отчего ведунья не желала брать на себя лишнюю обузу.
Жизнь Саорма снова висела над пропастью. Его дом рушился и сгорал
вместе с душой в пламени отчаяния: «За что ты не жалуешь меня,
Ратмар?!» — надсадно билось в голове гнома.
— Глянь, мастер. — Старуха потянула кузнеца за рукав и
бесцеремонно сунула ему под нос дурно пахнущую грязноватую тряпку.
Гном рассерженно дернулся, хотел было обругать глупую ведунью, но тут
же его рассеянный взгляд уцепился за что-то необычное. Саорм тотчас
выдернул пеленку из рук женщины, расправил ее и обомлел.

— Княжеские вензеля ни с чем не спутаешь, верно, мастер?
Кузнец неуверенно, молча водил пальцами по вышитой золотом
княжеской короне герба Дэ-Симмо.
— Малец, — знахарка кивнула на скрывавшую кровать занавесь, —
младший сын князя и теперь сам последний князь.
Комкая пеленку, гном долго еще неотрывно смотрел на занавесь, а
ведунья, опустив к полу свои бесцветные глаза, вдруг тоскливо выдавила:
— Да, я стара. Но мне и теперь дорог каждый прожитый день. За
княжичем придут и не оставят в живых никого, кто хотя бы видел его. А я
хочу жить!
Саорм задыхался. Он разодрал плотный ворот рубахи и поднялся на
ноги. Двадцать лет мирной жизни он не видел сородичей. И вот всего один
день принес кузнецу столько немыслимых потрясений.

Но что это он так разгорячился? Мастер пытался успокоиться. Кузню,
быть может, на время придется бросить. Но гномам нет никакого дела до
людских дрязг! Рано или поздно все утрясется, и при новых правителях он
займется обычным своим ремеслом. А ребенок… А что ребенок?
Из-за занавеси, бережно удерживая на руках малыша, вышла
бледнолицая гномка. Саорм тотчас смутился и спешно перевел взгляд на
знахарку. Та успела подойти к выходу и, избегая встречаться взглядом с
хозяином дома и его гостьей, толкнула дверь.
— Постой. — Гном взял со стола серебряную чашу. — Вот в оплату.