Page 149 - Наше дело правое

— Оставь себе. Может, сгодится, чтоб выкупить свою жизнь, —

пробормотала старуха.
— Возьми хотя бы обещанное.
Ведунья, все так же пряча глаза, пожала плечами, взяла монету и,
спрятав ее в вышитый цветным бисером кошель, перешагнула порог.
— Спасибо вам за доброту… — дрожащим голосом вслед ей
проговорила гномка.

Появление подле кузни всадников стало неожиданностью.
Знахарка еще не добралась до деревенской околицы, когда со стороны
реки появилась пара отрядов по полдюжины конников. Крупных черных
орлов на красно-белых накидках не сложно было разглядеть даже в
небольшое оконце гномьего дома. Думать о бегстве уже не стоило —
бароны успели-таки дотянуться даже до этой глухомани, спеша подмять
под себя земли захваченного княжества.
— Марш на чердак и, пока я сам не поднимусь наверх, ни звука! —
скороговоркой буркнул Саорм. Гномка нахмурилась, но через мгновение

понимающе кивнула и поспешила выполнить распоряжение.
Зашвырнув жемчужный пояс под стол и набираясь смелости, глубоко
вздохнув, гном шагнул на крыльцо, с поклоном и радушной улыбкой
встречая въезжающих во двор всадников.
— Пусть удача не отвернется от честных воинов, — приветственно
проговорил он им.
Ответа не последовало. Старший с оловянной бляхой десятника на
груди и с длинным, через всю щеку, шрамом, игнорируя слова гнома,
распоряжался подчиненными:
— Эбра, Рафа остаетесь со мной! Остальным прочесать деревню! И
постарайтесь не резать всех без разбора! — Солдаты, оценив по
достоинству шутку командира, заржали не хуже своих лошадей и пустили
их вскачь вслед старухе, все еще надеющейся успеть укрыться в деревне.

Десятник вальяжно спешился и по-хозяйски огляделся.
— То, что надо, — проговорил он, повернувшись лицом к мастеру, но
словно не замечая его. Саорм еле успел посторониться, пропуская
вооруженного человека внутрь.
— Проходите, гости дорогие, — безвольно пролепетал он,
прошмыгнув в дом за десятником, прежде чем два головореза позади него,
гогоча, разом протолкнулись в дверной проем, едва не высадив косяк.
Десятник уже разглядывал серебряную чашу.
— Хорошая штучка, — сказал он, — тяжелая.