Page 151 - Наше дело правое

дома, — здесь, ты будешь кем угодно! И женой тоже!

— Это ненадолго. — Гномка выдернула из-под фартука широкозубый
короткий нож.
— Убери сейчас же! — Саорм округлил глаза от ужаса, снова ухватил
женщину за вооруженную руку и не без усилия отнял нож, чтоб тотчас
швырнуть его в дровяник. — Ты не воин…
— Зато ты воин! И ты сделаешь это! — почти в голос бросила кузнецу
строптивица.
— Замолчи! — прохрипел гном, чуть ли не руками пытаясь закрыть
рот гномке.
Саорм схватил женщину за плечи и встряхнул ее.
— Я был когда-то им! Но воин во мне погиб вместе с моим родом! Я
не хочу больше крови! У меня одна жизнь, и прожить ее я хочу
спокойно. — Ответом кузнецу был взгляд, полный презрения. — Одумайся,
вернутся остальные и изрубят нас на мелкие куски. Кто, скажи на милость,
позаботится о ребенке?
— Ты просто трус, как и та старуха, и недостоин быть мои

соплеменником! Я все сделаю сама. У тебя есть яд?
— Ополоумела! Не бывать этому в моем доме! — Гном рывком повлек
гномку к кладовой, вовремя оглянувшись на крыльцо.
На пороге появился десятник. С минуту постоял, провожая гномов
пристальным взглядом. Усмехнувшись, проверил, легко ли вынимается
клинок из ножен, и вернулся за стол.

Десятник размашисто резал копченый окорок.
— Невзлюбила нас твоя благоверная. — Он не глядел в сторону
стоящих у очага гномов, но был уверен, что в этот момент кузнец затрясся
от страха. — Много воли дал женщине. Не будешь воспитывать сам,
найдутся те, кто заменят тебя.
Баронские солдаты угрюмо молчали — вот-вот вскочат со скамей с

мечами в руках.
— Господин десятник, да она просто больна, нездорова на голову… —
пробубнил Саорм, ощущая спиной, как гномка сверлит его ненавидящим
взглядом.
— Не имеет значения. Такие болезни лечатся тем же самым — кнутом
и сильной рукой.
Встав на ноги, десятник взглядом указал кузнецу на чарку белого вина.
— Выпей с нами. Негоже хозяину сторониться дорогих гостей. Ну же,
смелей. Неужели боишься охмелеть от своей собственной выпивки?